Предсказатель прошлого
Шрифт:
– А я лишаю вас слова, Стаканников. Я не могу допустить, чтобы в моем присутствии восхваляли вейсманизм, менделизм, морганизм и космополитизм!
И соискатель, который, пока говорил Стаканников, словно повиснул на своей указке, теперь распрямил плечи, вздохнул и переложил указку в руку, как ружье.
В полной тишине вдруг раздалось глуховатое: "Хо-хо-хо!"
Это увесисто, не прерываемый никем, хохотал долговязый старик с голубоватой бородкой. Отсмеявшись, он поднялся и пошел к выходу, сопя
...Молодой Стаканников тоже улыбался. Он был бледен, только глаза горели. Он шел прямо на нас и протягивал перед собою что-то коленкоровое, с тисненым гербом, - да, собственный кандидатский диплом.
– Я согласен на должность младшего научного сотрудника, - говорил он кому-то, кто находился за нашими спинами.
– У вас, кажется, было свободное место лаборанта?
– спрашивал он. Что? Даже временно нет?
– Хватит!
– крикнул, задыхаясь, профессор Стаканников и, протянув руку к установке, наощупь перекинул тумблер ВПРАВО.
Вдоль первого ряда аудитории пробирался, спотыкаясь о чьи-то ноги и шепча извинения. Молодой Стаканников, одетый в торжественное. Он держал двумя пальцами за угол тоненькую папочку и, распахнув ее на трибуне, стал читать, не поднимая глаз:
– Диссертация Валентина Валентиновича Копейкина, состоящая из девяноста пяти страниц машинописного текста и выполненная под руководством нашего уважаемого председателя профессора Турлямова, представляет собой принципиальный труд и большой вклад... Диссертация полностью удовлетворяет требованиям, а сам диссертант вполне заслуживает искомой степени.
Молодой Стаканников захлопнул папочку и отер лоб. У него был ужасно усталый вид, гораздо более усталый, чем у щуплого соискателя, который задумчиво оглаживал указку рукою.
Молодой Стаканников не пошел на свое место, а опустился вблизи - рядом с долговязым стариком. Но старик шумно поднялся и, сдвинув его, направился к двери, сопя и стуча палкой.
– Так вот, - говорил председатель, сидевший уже за обычным столом, стоявшему перед ним Молодому Стаканникову.
– Старики умирают, и в этом своя диалектика. В связи с этим прискорбным событием на кафедре освободилась вакансия. Подавайте документы, Стаканников, мы вас поддержим.
– Осторожнее!
– крикнул Баранцев.
– Что же вы снимаете электроды без предупреждения? Вот - предохранитель сгорел.
Профессор Стаканников ходил по комнате, натыкаясь на кровати; он был взволнован.
– Ну, что же, - говорил он больше для себя, чем для нас, - это было правильно.
– Осуждаете меня, молодые люди?
– продолжал он с горькой полуулыбкой. Не понять вам, нет, не понять... Другое время - другие песни. А ведь задача была - сохранить кадры. Да... Кто бы учил - вас же? Развивал бы кто? История - она рассудила...
– Костька и
Константин первый протянул руку к электродам, а я еще смотрел на профессора и тихонько кивал: им-то что, им-то хорошо, а я как староста обязан соблюдать приличия.
...С Константином не происходило ничего особенного. Он просто ехал в метро, в изрядно набитом вагоне. Видно, происходило это не так уж давно: на Константине алел и синел знакомый нам свитер, правда, теперь линялый и одеваемый Костькой - под рубашку - лишь в случае холодов.
Вдруг кто-то ойкнул:
– Что же это у вас льется? У вас же сметана льется! Смотрите! Льется и пачкается!
Рядом с Константином мигом организовалось пустое пространство, в нем осталась отягощенная авоськами бабка. Из одной авоськи, действительно, что-то сочилось и капало.
– Безобразие!
– отшатнулся импозантный мужчина и, плюнув на платок, принялся тереть брючину.
Его с энтузиазмом поддержали:
– Ездят и пачкают!
– С такими узлами на такси надо!
– А брюки бостоновые.
– В бензине надо.
– В ацетоне.
– В химчистку.
– Спекулянты.
К растерявшейся бабке протиснулась девушка, маленькая, стриженая, присела на корточки, просунула тоненькие пальцы в ячейки авоськи и стала поднимать скользкую банку и прижимать крышечку.
– Ну, что вы кричите?
– негромко сказала она.
– Человек же не виноват: это крышка отскочила.
– Действительно, - миролюбиво поддержал Константин, - подумаешь. Обыкновенная сметана, не радиоактивная.
– Умник какой!
– обрадовано закричал кто-то.
– Пижон!
– определил пострадавший мужчина.
– Молодежь.
– Ихний брат стоит на сметанном конвейере - вот крышечки и отскакивают...
Маленькая девушка, покончив с банкой, поднялась на цыпочки и спросила у Костькиной спины:
– Вы сойдете у Аэропорта?
– Сойду, - в сердцах сказал Константин.
На перроне она чуть отстала, натягивая на голую пятку сползший ремешок босоножки. Костька из солидарности замедлил шаг.
– Попало нам, - сказала она, прыгая на одной ноге.
– Бывает, - пожал плечами Костька.
Девчонка была так - обыкновенная десятиклашечка, немножко кудрявая самая длинная, гнутая, блестящая прядь заложена за маленькое ухо.
– Один раз, - сообщила она, - со мной тоже случился ж-жуткий случай - и как раз в метро! Я ехала на Новый год, а один дядька зацепился за меня портфелем, там на углах такие железинки, - и весь чулок ой-ей-ей!
Вообще она была смешная: глаза круглые, руки тонкие, а на блузке без рукавов матросский воротник, как у дошкольницы.