Представитель
Шрифт:
Внутри он чувствовал пустоту и странную бестолковость — результат бессонной ночи, проведенной с Мэнди.
Удивительно, но их отношения совершенно не походили на то, что у Майка бывало с Дилией.
Правда, вначале случился конфуз. Едва Майк набросился на Мэнди, точно ненормальный, она открыла глаза и в ужасе отпрянула:
— Но ведь ты не Дюк!
— Ну и что?! — с удивлением и отчаянием спросил Майк. Оттого что Мэнди вспомнила о Лозмаре, он испытал незнакомое ему прежде мучительное чувство ревности. И
— Твоего Дюка больше нет. Я его убил! — признался Майк, не зная, какая на это последует реакция. Однако Мэнди только рассмеялась удивительно звонким и приятным смехом.
— Ты убил Дюка? Этого не может быть. Дюк, он большой и сильный, а ты…
— И все-таки я убил его, — сквозь зубы процедил Майк, и тогда Мэнди ему поверила. По ее лицу, словно тень, пробежала быстрая судорога.
— Как же так? — сказала она. — Ты убил Дюка, а ведь он был такой добрый… Он всегда покупал мне… лекарство.
— Я тоже буду покупать тебе лекарство!
— Правда? — удивилась Мэнди и посмотрела на Майка долгим взглядом, как будто увидела впервые.
— Значит, ты тоже добрый, — сказала она. — Потому что, если у меня не будет лекарства, я не сумею летать… А для меня это очень важно.
Мэнди сняла платье и трусики и начала рыться в своем чемоданчике.
— Сейчас, Майк, скоро я буду готова полететь с тобой, — сказала она, заготавливая себе раствор. Майк как зачарованный следил за ней, и временами ему казалось, что все это происходит с ним во сне. Он уже не мог сказать, с какого момента он провалился в этот сон, однако слова Мэнди звучали откуда-то издалека, и от них, как от брошенных в воду камней, расходились большие круги.
Игла вонзилась в огрубевшую вену девушки, и нужное для полета топливо скользнуло в кровь. Мэнди отложила шприц, помассировала место укола и, подойдя к Майку, улыбнулась ему:
— Мы полетим вместе, Майк, хочешь?
— Д-да, — ответил тот, и даже собственный голос показался ему чужим.
— Вместе нам будет очень хорошо, — продолжала говорить Мэнди, одновременно помогая Майку раздеться.
— Да, хорошо, — словно болванчик отвечал он.
— А теперь иди ко мне, Майк… Иди ко мне, Майк… Иди…
Майк пытался анализировать, что с ним происходит, однако волны наслаждения прокатывались по нему от макушки до пяток, и он слышал лишь тихое постанывание Мэнди и скрип старой кровати.
Потом он отдыхал, а Мэнди улыбалась и говорила о том, как здорово, что они летают вместе.
— С Лозмаром было не так, — рассказывала она. — Он был очень тяжелый, и я летала одна… И еще он иногда кусал меня за грудь и оставались синяки.
«Хорошо, что я его убил», — подумал Майк.
— А еще к Лозмару приходил другой дядечка, и он меня очень-очень хотел, а Лозмар на него за это злился.
— Как его звали?
— Карсон, — ответила Мэнди и, улыбнувшись, добавила: — Карсон, который живет на крыше.
— Чего? На какой крыше? — не понял Майк. — Я знаю этого Карсона, и живет он в «Хризантеме». Он сволочь!
Майк чувствовал, как к нему снова возвращается жгучая ненависть ко всем мужчинам, которые хотели, хотят или будут хотеть Мэнди. А еще его шокировала та детская наивность и непринужденность, с какой она говорила: «Этот дядечка меня очень— очень хотел». У Майка складывалось впечатление, что если бы этот дядечка по-хорошему попросил и добавил слово «пожалуйста»…
Впрочем, довершить эту ужасную картину в своем воображении Майк не успел, потому что Мэнди снова увлекла его в водоворот опустошительного полета. Потом был отдых и новый полет…
Так продолжалось довольно долго, и лишь под утро Майк получил передышку. А через пару часов, когда он уходил в офис к Либнеру, Мэнди выглянула из-под одеяла и сказала ему вполне трезвым, как показалось Майку, голосом:
— Я тебя люблю, Майк. Я тебя очень люблю.
Глава 100
Сидя в кресле, Майк дремал и улыбался Мэнди во сне. Все тревоги последних дней казались ему очень далекими, он был по-настоящему счастлив.
— Эй, проснитесь! Проснитесь же, Майк! — пожарной сиреной завопил вдруг Отто Либнер и стал трясти Майка за плечо.
— Стоп! — воскликнул Майк, выпучивая глаза и вскакивая со стула. Он озабоченно ощупал куртку, словно проверяя ее цельность, и посмотрел на банкира: — Что случилось?
— Боевики компании, сэр, — сообщил дежуривший возле окна секьюрити.
— Да, их там целая армия! — снова завопил Либнер. — Да они нас в порошок сотрут, и зачем я только согласился на эту авантюру? Клевал бы себе по крошечке и всегда был бы сыт, а теперь…
— Спокойно, мистер Либнер, — приказным тоном остановил его Майк и подошел к окну. — Мне знакомы эти люди, и я ждал, что они здесь появятся.
— Их не сдержать, сэр, у них с собой гранаты, — тихо заметил охранник.
— Ничего, им нужен только я. Включите механизм — пусть ворота откроются. Я выйду с ними поговорить.
— Как скажете, сэр, — ответил рослый секьюрити и с сомнением посмотрел на худенького подростка. А Майк еще никогда не чувствовал себя более уверенно, чем сейчас. Должно быть, виной тому была бессонная ночь, он просто был не в состоянии оценить масштабы опасности.
Майк вышел из подъезда и на мгновение остановился, оглядывая небольшую площадь, на которой толпилось с полсотни вооруженных людей. Но Майк их действительно не боялся. Во-первых, он принял все необходимые меры, о которых вычитал в умных книгах, а, во-вторых, в пятидесяти метрах от площади, за бетонным бордюром, прятался Гвинет с пулеметом.