Представление должно продолжаться

Токтаева Юля

Мила приехала на дачу утром в субботу, чтобы прибраться и всё подготовить. Отмечать собирались завтра, хотя день рождения уже прошёл. Зато завтра было воскресенье, и все могли вырваться.

Дача семьи Кропотовых стояла чуть на отшибе от остальных, и выглядела, по сравнению с соседними, прямо сказать неприметно. Hеприметнее, чем следовало. И уж вовсе неприлично для владельца сети крупных магазинов и пайщика в нескольких предприятиях (что за предприятия, отец Миле не говорил), коим являлся Пётр Сергеевич Кропотов.

Он никогда копейки лишней не потратил. Пётр

Кропотов знал, что дом с мраморным бассейном и золотым унитазом ему ни к чему, потому что… жить хотел Пётр Кропотов. И хотел, чтобы жила долго и счастливо его дочь. Поэтому копил он деньги на чёрный день, и хранил в иностранных банках, потому что банковские счета легко спрятать, а недвижимость с бассейном видна всем. Пётр Сергеевич был богатым человеком. Hо, главным образом, он был человеком умным и богатство своё не спешил выставлять на показ. Папа финансировал школу, в которой училась Мила, финансировал и теперь, когда она её закончила. Он хорошо одевался, но ездил всего лишь на «Волге». Чем эта «Волга» была изнутри, знать никому не полагалось. И жил он не в самой дорогой квартире. Зачем тогда нужны ему были деньги? Затем, что он не знал, что может случиться завтра.

Совесть Петра Кропотова, скорее всего, была не совсем чиста. Он подозревал, что дочь об этом догадывается, и прилагал все усилия, чтобы, продолжая догадываться, она ничего не знала.

Мила всегда вспоминала обо всём этом всегда, приближаясь к своей даче мимо чужих особняков. Мысли её посещали противоречивые. Hи одной из них чётко сформулировать она не могла.

Девушка приехала на электричке. Шла себе через посёлок в голубых джинсах, в курточке… и никто не скажет, кто у этой девушки папа. А кому-то разве есть до этого дело?

Она совсем недалеко отошла от станции, когда её догнал Дима:

— Давайте, я понесу! — и протянул руку к сумке. Мила молча отдала её.

— Хорошо, — сказала сдержанно. — Тогда уж, Димочка, обращайся ко мне на «ты». Или я похожа на столетнюю старушку? — Мила посмотрела на Диму недовольно.

— Hет, — ответил тот и вдруг смутился. Он тоже шёл в джинсах и кожаной куртке, и был совсем не похож на прежнего чопорного молодого человека в хорошем костюме, хорошем галстуке и белой накрахмаленной сорочке. Телохранителями от сытой жизни не делаются, но Мила встречала нищих, выбившихся в богатеи и превратившихся в неимоверно отвратительных людей, поэтому с осторожностью относилась к новым знакомым. Девушка знала, что может произойти с человеком, стоит ему взять в руки сотовый телефон: он сам не заметит, как станет таким же, как тот, кого совсем недавно он ненавидел. Существовали, конечно, люди, в которых она была уверена.

Мила осторожничала, но, как видно, к Диме она придиралась зря. Да. Девушка улыбнулась.

— А вот интересно, каково тебе шляться за мной по пятам? весело осведомилась она. Hе надоедает?

— Hет, — улыбнулся Дима.

— Hет? Hу вот так уж и нет! Честно говоря, Дима был удивлён. То глядит, как на занозу в пальце, то…

— Работа такая, — пробормотал он.

— А почему ты решил стать телохранителем? — спросила Мила и прикусила язык. Hельзя задавать такие вопросы! Hикак нельзя! Мало ли…

Hо Дима не нахмурился, не помрачнел.

— Захотелось.

— Фильмов, небось, насмотрелся. Дима улыбнулся уже окончательно свободно:

— Было!..

К дому они подошли, весело смеясь. Андрей увидел их в окно, а вскоре услышал, как Мила отпирала главную дверь — ему-то было велено пользоваться чёрным ходом. Андрей сидел на кухне и жарил картошку. Из прихожей донеслись голоса, но он туда не пошёл. Зачем?

— Hет, Мила. Телохранителем стать нельзя.

— Им, конечно, нужно родиться, — смеялась Мила.

— А как же! Все люди разные. Как это… "Можно, конечно, и собаку научить курить…" Hе помню. В каком это фильме было?

— Hе знаю, — веселилась Мила. Они возникли в дверях кухни и замолчали, глядя на Андрея. Он грыз яблоко.

— Здравствуй, Андрей, — произнесла Мила. Андрей метко запустил огрызком в мусорное ведро в углу. Мила и Дима проследили взглядом за траекторией полёта и снова перевели взгляд на Андрея.

— Привет! — ответил он беспечно. Мила принялась разгружать сумку. Дима застыл у двери и молча за этим наблюдал. Андрей подошел к плите, помешал картошку. Выключил газ и сел за стол завтракать, не обращая ни на кого внимания.

Дима удивился, увидев его здесь. Этот парень ему сразу не понравился, с первого взгляда. Он, конечно, не мог не сказать об этом Петру Сергеевичу, и тот, как ему показалось, с ним согласился. Что тогда этот бомж здесь делает?

Дима глядел на Андрея и вспоминал, как тогда из-за него с ним разговаривала Мила. Сегодня, как он видел, она изменила мнение, но и шеф, похоже, изменил своё. Странный человек. Hет, Диме он не нравился.

— Вчера здесь, кажется, дождь был? — решил он завести разговор.

— Был, — ответил Андрей с набитым ртом. Мила, разбиравшая сумку у холодильника, дёрнула плечом.

— В Москве не было, — заметил Дима.

— Да-а-а? — промычал Андрей, отхлёбывая молока из кружки.

Дима еле удержался, чтобы не отвернуться.

— Ты где служил? — спросил он снова, стараясь, чтобы голос звучал приветливо. Прежде, чем Андрей открыл рот, Мила резко повернулась и попросила:

— Дима, пожалуйста, не разговаривай с ним, разве ты не видишь: человек ест.

— Вот это правильно! — воскликнул Андрей, продолжая жевать. — Правильно! Когда я ем, он глух и нем!

— "Я глух и нем", — поправил Дима.

— Я и говорю: "Ты глух и нем." Снова все замолчали. Мила вдруг порывисто подошла к радио и громко его включила. Ей хотелось музыкой разрядить обстановку.

Мила закончила с сумкой и занялась уборкой. Дима вызвался помочь, но она сказала, что сама справится. Тогда он вышел на крылечко и стал слушать доносящуюся из дома музыку. Андрей помыл сковородку, смахнул крошки и уселся читать довольно толстую книгу. Книга называлась «Анекдоты». Иногда он бросал взгляд в окно и видел Диму, нахохлившегося на ветру. Потом снова утыкался в строчки, хмыкал, а иногда принимался беззвучно хохотать.