Прекрасная Ху Мэй хочет есть
Шрифт:
— Налей по своему вкусу, за что не стыдно.
— О, прекрасная госпожа знает толк! — тихо рассмеялся мужчина, подкатывая рукава и доставая из-под стойки бутылку без надписи. Плеснул в стакан и с большим почтением придвинул ей двумя руками: — Прошу, сам варю, точно не стыдно.
Она попробовала и уважительно кивнула:
— Годно. Вполне. Комнаты есть?
— Найдём.
— А скажи... Я видела на горе храм, это чей? Или это не храм? Я не разбираюсь.
— Храм Света, да. Но там только мужчины, тебя не пустят, дорогая. Да и зачем оно тебе? Выпей лучше со мной, я тебя не обижу.
Она усмехнулась и поправила рукава, ненавязчиво засвечивая татуировку братства, бармен поправил ворот, показывая свою такую же и улыбаясь:
— Я понял, кто ты. Тебя здесь уже давно ждут, рыжая Ки Рэн, золотой археолог. Долго ты добиралась.
Она молча допила до дна и положила на стойку монету:
— Мне нужна комната.
— Как насчёт моей?
— Я подумаю, завтра, когда сделаю дело. А перед делом надо выспаться.
— Как скажешь, милая. Буду ждать завтра, значит. Налить ещё?
— Не, голова нужна свежая. Спасибо, пойду я спать. А как выглядят жрецы храма Света?
— Жёлтые халаты у них, на плече узлом завязанные. И голова лысая. А зачем они тебе? У них обет безбрачия.
— А ещё у них сильный дар благословения и отличные зелья, — улыбнулась рыжая Ки Рэн, — а они мне завтра понадобятся.
— Понятно, — слегка помрачнел бармен, протянул ей ключ и улыбнулся: — Береги себя, красавица, я не переживу такой потери.
***
Выспавшись и перекусив, Ки Рэн пошла искать монаха. Очевидно, водились они в храме или где-то рядом, так что пришлось подняться на два уровня горного склона, в район богатых домов, театров и храмов. С высоты было хорошо видно город, солнце садилось за облака на горизонте, начинали зажигать фонари, и город светился весь, кроме ровного квадрата дворца Ху, который когда-то был центром, а теперь стоял на отшибе, окружённый кольцом таких же развалюх, как он сам.
Новый центр, наоборот, сиял — вереницы фонарей вдоль улиц, бумажные скульптуры со свечами внутри... и жёлтый халат на чьей-то крыше.
«Попался. Это будешь ты.»
Она бесшумно перепрыгнула перила, приземлилась на крыше нижнего уровня, стала красться к монаху, пригибаясь пониже и заодно пытаясь решить, как его взять.
«Здоровый, не дотащу, если прямо тут оглушить. Придётся по классике.»
Подобравшись вплотную, она тоже из любопытства раздвинула солому крыши и заглянула — внутри исходили паром большие бочки, а в бочках расслаблялись под умелыми руками массажисток благородные женщины.
«В халатах, блин. Всё у этих йанцев не как у людей. Кто вообще моется в одежде? И нахрена за ними подглядывать — всё равно ничего не видно!»
Она расправила солому как было, посмотрела на монаха, настолько увлечённого зрелищем, что по нему ходить можно было, он не услышит. И тихо свистнула.
Монах дёрнулся, чуть не свалился и замахал руками, пытаясь устоять на ногах, Ки Рэн поймала его одной рукой за руку, второй рукой за горло, наклонилась поближе и прошептала:
— Ш-ш, не дёргайся, не нервируй мамочку, малыш. Тихонько, вот так. Присаживайся и рассказывай — из какого ты храма, кто твой наставник, что ты забыл на крыше женской бани?
Парень был такой красный, как будто сейчас лопнет от притока крови, дрожал губами и шептал:
— Не говорите никому, тётушка, пожалуйста.
— Какая я тебе тётушка? Поимел бы совесть!
— Извините, госпожа. Прошу вас, не говорите наставнику. Я сделаю что угодно.
— Экзорцизмами владеешь?
— Я обучался.
— Я не спрашиваю, обучался ли ты, я спрашиваю, сможешь ли ты изгнать злого духа?
— Я не пробовал ещё, я только на восьмом году.
Она изучала его так внимательно, как будто и правда собиралась брать с собой на дело, и всё больше сомневалась в том, что стоит — он выглядел слишком взрослым, издалека она этого не поняла, а теперь рассмотрела ширину запястий, форму бритого черепа и просвечивающую на подбородке тёмную щетину. Нахмурилась и спросила:
— Девственник?
— Госпожа, я монах...
— Да или нет?
Он смутился ещё сильнее, опустил голову и сказал:
— Да.
— Не врёшь?
— А зачем мне врать о таком?
«А я думаю, врёшь. Сидишь тут пялишься, извращенец. Дети так не делают. Хотя... Сейчас такие дети. Всё хотят узнать пораньше. Он и так запоздал с этим, наверное. Надо проверить.»
— Эй, монах. Смотри сюда, — она дождалась, когда он поднимет голову, и задрала рубашку вместе с майкой.
Монах раскрыл рот, вытаращил глаза и издал сдавленный звук, с которым явно отдавала небу душу его последняя капля детства. Ки Рэн рассмеялась и опустила рубашку, довольно кивнув:
— Не врёшь. Ладно, я беру тебя.
— Зачем? — прохрипел монах, всё ещё глядя в ту же точку, как будто там всё ещё было видно.
— Будем изгонять злого духа. Соберись, это важно! — она щёлкнула пальцами перед грудью, заставив его зажмуриться и сгорбиться, пряча красное лицо в ладони, он простонал оттуда, из ладоней:
— Какого духа? Где он?
— В старом дворце Ху.
Парень резко выпрямился и ахнул:
— Вы хотите изгнать прекрасную Ху Мэй?
— А что?
— Это нельзя делать, она же...
— Привлекает туристов? — подняла бровь Ки Рэн, монах возмущённо кивнул:
— Нет! — замотал головой и опять уткнулся в ладони: — То есть, да, конечно, просто... Нельзя, она же живая.
— Она сдохла, больше ста лет назад. Пора бы уже перестать её оплакивать.
— Она была прекрасна и добродетельна, её отец много жертвовал храму, так что её память...
— Её призрак, давай называть вещи своими именами.
— Её дух, частица её бессмертной души, всё ещё с нами, и мы должны её беречь! — монах немного собрался и нашёл в себе силы сесть ровно, Ки Рэн тоже устроилась поудобнее и гаденько улыбнулась, мурлыча: