Прекрасная славянка
Шрифт:
— Любава, — с обманчивым спокойствием проговорила девушка. Она все отчетливее понимала, что ни с кем, кроме хозяйки этого дома, ей разговаривать не хочется.
— Любава так Любава. Всем вам одна дорога, — рассмеялась женщина.
Затем долго и с отвращением терла сидевшую в деревянном корыте Любаву.
Девушка перестала что-либо понимать. Никто не собирался ничего объяснять, все были к ней если не злы, то неприязненны… Одно становилось ясно — ее ждет что-то неприятное.
Во время похода, видя, как дружинники группами и поодиночке насиловали рабынь, Любава с трудом представляла, что может быть еще хуже. Она была рада, что на протяжении всего пути никто из дружины сотника не обратил на нее внимания. Она пряталась за широкими спинами других женщин, которых уводили в полон. Волосы подбирала под ворот одежды, при каждом удобном случае пачкала себе лицо и жалась к повозке. От мужчин держалась подальше, стараясь как можно меньше попадаться им на глаза.
Надо сказать, что особых зверств воины не вытворяли. Все было как обычно: хохот, пьяный молодецкий посвист, желание отличиться перед остальными дружинниками. Многие женщины были вовсе не против повеселить уставших воинов, помочь им помыться в бане любой из проезжаемых деревень. Они просто хотели заработать себе более вкусную, чем обычная кормежка пленных, еду.
Что бы ни говорили о врагах в своем племени, попадая в полон, многие начинали вести совсем другую жизнь. Старались приглянуться какому-нибудь доброму дружиннику, угодить ему, чтобы замолвил слово или забрал работать к себе. Во время похода люди живут не совсем обычной жизнью, и каждый пытается использовать это себе во благо. Только не Любава. Она держалась как мышь или даже как тень мыши. Да и сейчас, если бы не это злополучное яблоко, отправили бы ее в чье-нибудь хозяйство убирать дворы или даже с детьми сидеть, а может, на полях ковыряться.
Любава вздохнула: «Эх, знал бы этот маленький крикливый Мишек, что получила за свою доброту его спасительница».
К этому времени на нее уже натянули белое тонкое платье, обшитое по подолу лентой. После грязного, липкого рубища, заскорузлого и жесткого, прикосновение мягкой ткани было приятным. Ноги, отмытые от грязи, немного кровоточили, но на них намотали полоски ткани и надели новенькие лапти. Затем Любаву отвели в горницу, где стояла высокая деревянная кровать с мягкой подстилкой из сена.
Пришла ее хозяйка. Сначала женщина прошлась по комнате, внимательно осматривая каждый угол, будто бы прикидывая, сможет ли Любава прогрызть себе ход, затем повернулась к девушке.
— А ты красивая…
Казалось, женщина сама удивилась этому заключению.
— И, думаю, умная. Что ты можешь сказать о своем положении сейчас? Нравится ли тебе наш прием?
Любава опустила глаза, лихорадочно прикидывая, что же ответить.
— Когда рабыню моют и одевают другие рабы, скорее всего ее хотят съесть.
Как всегда, с языка сорвалось то, что думалось, и девушка корила себя за поспешность. К удивлению Любавы, хозяйка рассмеялась.
— Ты мне нравишься все больше и больше. Ты отважная. В тебе есть сила. Я не знаю твоего племени, но что-то в тебе есть… Откуда ты будешь? Впрочем, это и не важно.
Женщина еще раз осмотрела пленницу и прошлась несколько раз вокруг нее. Взгляд ее был недобрым, но заинтересованным. Почему-то казалось, что она неуязвима, и ей здесь подчиняются все, даже сотник, при всей зависимости и уважении, которое испытывали к нему остальные жители.
Любава никогда не встречала таких властных женщин, и ей хотелось быть похожей на нее. Будто угадав ее мысли, женщина проговорила:
— Сивой посчитал, что ты похожа на меня лицом. Так же кажется и слугам.
С этими словами она ощупала тело и лицо девушки, провела рукой по длинным золотисто-рыжеватым волосам и как-то особенно задумалась. Будто бы пыталась мысленно сравнить себя с необычной рабыней.
После чего сказала странным, неуверенным голосом:
— Ты и впрямь выглядишь как моя сестра или даже дочь. Может быть, этим ты мне понравилась?
Она прошлась по комнате.
— Избранницы Сивоя не жили долго. И, думаю, ты поймешь почему. Но тебе я подарю возможность обрести совсем другую жизнь, а уж как ты ей воспользуешься — дело твое. Согласна?
Любава кивнула. Предчувствие чего-то огромного, непонятного и важного стеснило грудь девочки и наполнило ее безграничным терпением. Ей нужна была надежда, и ей давали ее.
Конечно, мысль о побеге по-прежнему привлекала, но он мог стоить ей жизни, а решение этой женщины сулило ей жизнь. Со временем станет понятно, какую именно.
— Не торопилась бы, — хозяйка скривила красивое лицо. — Мало ли что я могу предложить тебе? Может, смерть будет краше.
— Нет ничего краше жизни, госпожа, — преданно сказала девушка, ощущая, что именно это хочет услышать от нее хозяйка.
Удовлетворенно хмыкнув, та продолжила:
— Я у Сивоя единственная жена. Наследников у него нет, и многим кажется, что от меня их не будет. Поэтому он хочет, чтобы рабыня родила ему сына.
Женщина сделала паузу, но девочка умела слушать и голоса не подала.
— Сивой пробудет здесь несколько дней. От его внимания я не смогу тебя избавить. Но если ты правильно себя поведешь, то после его отъезда к князю Олегу я помогу тебе.
— Так он будет моим мужчиной? — тихо спросила девушка, почувствовав, как страх сковывает и ломит все тело, а ощущение неизбежности окатывает ее волна за волной.
— Нет, несчастная! — рассмеялась хозяйка. — Он был и будет моиммужчиной. А тебе предстоит лишь несколько дней вытерпеть его присутствие. Награда будет достойной, не сомневайся.