Прекрасная тьма
Шрифт:
— Да. Особенно последний вариант. Я просто умираю с голоду.
Лив добавила к одной из стопок последнюю библиотечную опись.
— …семь, восемь, девять! Значит, я выиграла, а ты проиграл, так что руки прочь от моих картофельных чипсов! — провозгласила она, придвигая к себе поближе тарелку с картошкой фри.
— В смысле от картошки фри?
— В смысле уговор есть уговор!
На ее стороне уже стояла тарелка с луковыми кольцами, чизбургер, кетчуп, майонез и мой чай с сахаром. Лив выложила
— «Сосед хорош, когда забор хороший!»
Я помнил это стихотворение, мы его по английскому проходили, и уверенно ответил:
— Уолт Уитмен!
— Роберт Фрост! — сокрушенно покачала головой она. — И убери свои лапы от моих луковых колец!
Ну конечно, как я мог перепутать? Сколько раз Лена цитировала при мне стихи Фроста и вставляла его строчки в собственные стихи!
Мы с Лив заехали пообедать в «Дэ-и Кин», потому что кафе находилось на той же улице, что и два последних адресата: миссис Ипсвич («Как прочистить прямую кишку») и мистер Харлоу («Классические фотографии кинозвезд времен Второй мировой войны», которую нам пришлось вручить его жене, так как самого получателя дома не оказалось). Сегодня я наконец-то понял, почему библиотечные посылки заворачивают в коричневую оберточную бумагу…
— Мне прямо не верится, — начал я, складывая салфетку, — кто бы мог подумать, что жители Гэтлина — такие романтики?
Я сделал ставку на церковную литературу, а Лив — на любовные романы. Я проиграл — восемь к девяти.
— Не просто романтики, а романтики-праведники. Какое замечательное сочетание, это так…
— Лицемерно?
— Вовсе нет! Я собиралась сказать: «Это так по-американски». Обратил внимание, что мы доставили книги «Всего лишь Библия» и «Сладостная прелестница Далила» по одному адресу?
— А я думал, это книга кулинарных рецептов!
— Ну разве что если Далила готовит что-то поострее, чем эти чипсы с чили. — Она помахала ломтиком картофеля фри.
— Чем этот картофель фри…
— Точно.
Я густо покраснел, вспомнив взволнованное лицо миссис Линкольн, когда мы позвонили в дверь и вручили ей эти книги. Я не стал рассказывать Лив, что преданная фанатка Далилы — мать моего лучшего друга и, бесспорно, самая большая праведница во всем городе.
— Ну и как тебе «Дэ-и Кин»? — поспешил я сменить тему.
— Я просто в восторге!
Лив впилась зубами в чизбургер и откусила кусок, способный посрамить самого Линка. За обедом она уже успела уничтожить средний рацион баскетболиста прямо у меня на глазах. Казалось, ей все равно, что я о ней думаю, и это меня радовало. Особенно если учесть, что все мои попытки наладить отношения с Леной в последнее время заканчивались полным фиаско.
— А что бы мы нашли в коричневой посылке, предназначенной тебе? Церковные книги или любовные романы? А может, и то и другое?
— Не знаю.
У меня
— Да ладно тебе, у всех есть секреты!
— Не у всех, — соврал я.
— То есть под всей этой прекрасной оберткой ничего нет?
— Ага. Одна оберточная бумага.
В каком-то смысле, мне бы, наверное, хотелось, чтобы дело обстояло именно так.
— То есть ты похож на луковицу?
— Скорее на обычную прошлогоднюю картофелину.
— Итан Уот — не просто старая картофелина, — провозгласила Лив, внимательно разглядывая очередной ломтик картофеля фри. — Вы, сэр, ломтик картофеля фри.
Сделав это заключение, она улыбнулась и засунула картошку в рот.
— Прекрасно! — рассмеялся я. — Я — ломтик картофеля фри. И никакой тебе оберточной бумаги, и адреса нет.
— Это лишь подтверждает мою гипотезу, — гордо заявила Лив, помешивая соломинкой сладкий чай. — Ты однозначно стоишь в очереди на книгу «Сладостная прелестница Далила»!
— Черт, угадала!
— Не могу ничего обещать, но я, кстати, знакома с библиотекарем. И довольно неплохо!
— То есть мне светит халява?
— Светит, чувак, — засмеялась Лив.
Я засмеялся вместе с ней. С этой девчонкой было так легко, казалось, мы знакомы целую вечность. Не успел я об этом подумать, как веселье вдруг превратилось в чувство вины. Вот объясните мне, ну почему?
— Все таинственное кажется таким романтичным, правда? — спросила Лив, не отрываясь от картошки.
Я не нашелся, что ответить, ведь вокруг творилось столько таинственного, а она об этом и не подозревала, и она продолжала рассуждать:
— В моем городе бар и церковь находятся на одной улице, и прихожане просто курсируют между этими двумя заведениями. Иногда, по воскресеньям, мы там даже ужинаем.
— Вкушаете прелестные сладости? — улыбнулся я.
— Ну почти. Не настолько завлекательно. А вот напитки там вполне себе, — добавила она. — Лед, друг мой, у нас чаще лежит на земле, чем в стакане!
— Ты что-то имеешь против знаменитого сладкого чая, гордости округа Гэтлин?!
— Чай, сэр, должен быть горячим! И заваривать его надо в чайнике!
Я стянул у нее из-под носа ломтик картофеля фри и показал на стакан со сладким чаем:
— Знайте, мэм, для правоверных баптистов Юга это настоящий напиток дьявола!
— Потому что он холодный?
— Потому что это чай. Кофеин у нас под запретом.
— Вы не пьете чай? — в ужасе спросила Лив. — Нет, я никогда не пойму эту страну!
— Хотите поговорить о богохульстве? — поддел ее я, стащив еще один ломтик картошки. — Вас-то тут не было, когда в кафе «Завтраки и печенье у Милли», что на Главной улице, стали подавать готовое печенье, ну такое, из полуфабриката. Мои бабушки, Сестры, устроили такую истерику, что чуть все кафе не разнесли! Стулья туда-сюда летали!