Прекрасная толстушка. Книга 1
Шрифт:
Певец в то время был холост. Его брак с очень известной киноактрисой, которая в свое время, как теперь это принято говорить, была секс-символом нации и сыграла в кино множество соблазнительных героинь, распался. От этого брака у него были две очаровательные дочки.
Я не знаю, почему они разошлись. Но, похоже, он продолжал ее любить всю жизнь. Во всяком случае, когда раздавался телефонный звонок с улицы Горького, где жила его бывшая жена с дочками, весь дом замирал, а он в благоговейной тишине бежал к телефону, поправляя на ходу галстук.
Надо сказать, что он все время ходил в свежайшей
Посомневавшись совсем немного, меня он тоже отнес к отряду «сыров», и с той же крестьянской рачительностью нарядил меня быть портнихой, этот отряд обшивающей.
Буквально на второй день после собеседования мне позвонила та самая дама, которая подавала нам чай. Ее звали Альбина Сергеевна. Она оказалась ответственной за антиквариат. Едва войдя в мою квартиру и цепким взглядом оценив нашу старинную мебель, она сделала стойку и как бы между прочим вскользь поинтересовалась, не собираюсь ли я что-нибудь из мебели продавать. Но, услышав мой решительный отказ, быстро успокоилась.
Мы провели с ней волшебных два часа, выбирая из кучи иностранных модных журналов, которые она принесла, фасон ее вечернего платья для предстоящего через месяц приема в английском посольстве, куда был приглашен певец, а ей выпала честь сопровождать его туда, так как приглашение пришло через советника по культуре. Она же давно является советником по русскому искусству и антиквариату этого советника.
Мы придумали ей платье, взяв самое интересное из трех разных журналов: французского, английского и итальянского. Она была в полном восторге от того, что такого фасончика не только в Москве, но и во всем мире не будет.
В тот же день мы, объехав все «Мосторги» (так в просторечии назывались тогда универмаги), купили подходящий материал в Марьиной Роще из-под прилавка.
Через три дня платье было готово. Оно имело оглушительный успех, и на меня посыпались заказы от всей «сырной» команды. А вскоре я была приглашена к певцу на обед и гордо восседала среди двенадцати самых избранных его «сыров».
Так он по-крестьянски сметливо и точно приспособил меня к хозяйству. Он и на самом деле был из крестьян. Предание гласило, что, когда он был еще безусым юношей и пел в церковном хоре, мимо их села проезжал Николай II. Во время службы он зашел в церковь и был поражен голосом молодого певчего. Побеседовав с юношей после службы, он с разрешения родителей забрал его в Петербург, где юноша и пел некоторое время в придворной капелле.
Я склонна верить этому преданию. Голоса и таланта он, конечно, был выдающегося. Публика приходила в немыслимый экстаз во время концертов. Я сама видела, что делается с поклонницами во время его пения. Они с блаженными улыбками на просветленных лицах буквально сползали с кресел, и я не исключаю, что получали при этом не только эстетическое удовлетворение…
Он владел ими безраздельно, как могущественный султан владеет гаремом. И наверняка многие из них побывали в его постели, но дело, повторяю, не в этом.
Переспала с ним и я. Это случилось примерно через
Я же сделала это из чистого любопытства и чтобы снять вопрос, постоянно висевший в воздухе…
Несомненно, он мне нравился как мужчина. Но не настолько же, чтобы только от одного взгляда на него я чувствовала, как становятся тесны трусики. Постоянным любовником я его иметь не хотела и не смогла бы, захоти он этого сам. О замужестве было просто смешно думать. Больше всех на свете он любил самого себя, свой талант, свой голос, свою популярность. Он был самым преданным своим «сыром».
Разобралась в нем я очень скоро, но это не мешало моему теплому и уважительному отношению к нему. Я же для него долгое время была загадкой. Как я уже сказала, он сразу причислил меня к «сырному» отряду, но что-то во мне не давало ему покоя. Он постоянно пристально и изучающе вглядывался в мои глаза и недоумевал, не находя в них привычного огня обожания.
Долгое время он был уверен, что я прячу свое восхищение из-за природной стеснительности, и всячески поощрял меня в его проявлении, но я его не проявляла ни в какую.
После нашей вялой близости он всерьез засомневался в наличии этих чувств и начал меня осторожно прощупывать. Он задавал массу наводящих, невинных на первый взгляд вопросов, из ответов на которые вырисовалась чудовищная картина.
Оказалось, что я только один раз была на его концерте в консерватории, на который меня затащила его зубная врачиха, добрейшей души тетечка. Что на его спектаклях в Большом театре я вообще не была PI никогда не ждала его у служебного входа.
Он принялся меня уверять, что точно видел меня там, и не однажды, но оказалось, что он меня спутал с другой девушкой в белом берете. Это ему впоследствии подтвердили и «сыры».
В довершение всего обнаружилось, что его пластинок у меня нет и никогда не было. Выяснив все это, он тут же утратил ко мне всяческий интерес.
Но из его дома я не была удалена, так как вся «сырная» команда грудью встала на мою защиту. Особым расположением я вдруг начала пользоваться у Таты. Безусловно, она была самым горячим из «сыров» и потому ревновала брата ко всем без разбора. Меня же она считала безопасной во всех отношениях и, найдя во мне внимательную слушательницу, часами сидела у меня в гостях, пока я шила ей очередное строгое платье, и с наслаждением перемывала кости всей «сырной» команде.
Она до самой смерти носила один и тот же фасон. Это была единственная неинтересная работа, за которую я бралась с удовольствием.
Конечно, мне и в голову не могло прийти назвать певца сладким ежиком. Кроме того, он не мог сожалеть в письме, что виноват в нашей разлуке. Мы с ним никогда не расставались, потому что никогда не были близки. Но, по иронии судьбы, след, отставленный им в моей жизни, был гораздо глубже, чем от всех предыдущих моих мужчин.
Во-первых, знакомствами, которые я приобрела в его доме, я пользуюсь и по сей день, а во-вторых… Но об этом позже, так как это уже совершенно другая история…