Прекрасная Юнона

Лоуренс Стефани

Хелен старалась говорить твердо, но ее голос звучал тихо и неуверенно. Ей не хватало воздуха. Улыбка на смуглом лице, приближавшемся все ближе к ней, стала еще шире. Его руки, уже обхватившие ее, сжимались все сильнее.

– Насчет того, как я мог бы искупить свои грехи, у меня есть идея получше.

Мартин поцеловал ее. Поцелуй длился до тех пор, пока последние жалкие попытки сопротивления с ее стороны не исчезли, утонув и растворившись в охватившем их бурном потоке страсти.

Оказавшись в плену его объятий, Хелен хоть и неохотно, но пришлось признать, что эта страсть была не только его, а их страстью. Вот почему ей так трудно было противиться Мартину. Его скандальное поведение встретило такой же

скандальный отклик с ее стороны. Мчась на волне неудержимого желания, такого сладкого в своей новизне, что она не могла противиться ему, Хелен бросила эту неравную борьбу и растаяла у него на груди. Она почувствовала, как объятия Мартина стали еще крепче. Потом его руки скользнули ей на спину, и податливое тело Хелен слилось с его мощной фигурой.

Его коварный поцелуй, манивший поддаться соблазну и, потеряв голову, утонуть в море чувственных наслаждений, наткнулся на стойкое желание Хелен сохранить последние остатки здравого смысла.

Мартин поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз. Его глаза вспыхнули.

– Успокойтесь, – выдохнул он. – Не надо волноваться. Мы сделаем это очень медленно.

Его губы снова прильнули к ее губам, и Хелен задумалась, как понимать эти слова, сказанные низким, хриплым голосом: как обещание или как угрозу. Ее раздумья длились почти целую минуту, а тем временем ее воля оказалась окутана теплой сетью ощущений, которые пробудили в ней уверенные руки Мартина. Из последних сил Хелен призвала свои мысли к порядку. Что ей делать? Судя по тому, куда все шло – не важно, медленно или быстро, – на принятие решения у нее оставались считаные минуты.

Даже для самого неискушенного ума было совершенно очевидно, что Мартин изменил образ действий и намеревался безнадежно скомпрометировать Хелен, погубив ее репутацию. У Хелен не осталось ни малейших сомнений в том, что таким образом он хотел вынудить ее согласиться на брак и вопреки ее отказу добиться своей цели. Но она твердо решила, что не станет вставать на пути его мечты. И ничто, даже он сам, не могло поколебать ее решимости.

В то же время, чувствуя, как его чуткие пальцы перебирали пуговицы ее платья, Хелен отдавала себе отчет, что любая мысль о том, чтобы ускользнуть из рук такого опытного обольстителя, пустая фантазия. Несомненно, он задумал что-то совершенно непристойное. И, столь же несомненно, для Хелен это было в высшей степени притягательно. Если прислушаться к голосу сердца, к стремлению ее души, она должна сделать так, как он сказал, – успокоиться.

Судьба была против нее, но это не означало, что она не может насладиться им, воспользоваться моментом… на этот раз. Больше у нее никогда не будет такой возможности. Единственной возможности прикоснуться к счастью, дотянуться до золотой чаши на конце радуги. Никогда прежде Хелен не удавалось этого сделать, никогда она не ведала этого счастья. А оно непременно должно было существовать. Теперь, окутанная облаком любви, Хелен знала это наверняка. Пальцы Мартина скользнули по ее плечам, стягивая вниз прогулочное платье. Хелен с легким вздохом вытащила руки из длинных рукавов, и платье упало на пол, а вместе с ним и все ее сомнения. Робко взглянув сквозь опущенные ресницы вверх, она подняла руки и в молчаливом согласии с тем, что должно было произойти, обвила ими шею Мартина. Предвкушение необычайного блаженства с головокружительной силой стучало в ее венах. Хелен ждала, когда он справится с ее легким корсетом.

Только такой человек, как Мартин, с его обширным любовным опытом, мог распознать смысл непроизвольного движения Хелен. Он сделал глубокий вдох, стараясь удержать мощный всплеск желания. Желания такой силы, что он едва не потерял голову, – исход, совершенно не входивший в его планы. С Юноной он не мог допустить спешки. Он должен был соблазнить ее медленно и нежно, как самую невинную из всех девственниц, застенчивую и робкую. Мартин взялся за дело с полной самоотдачей.

Вскоре у Хелен перед глазами все поплыло. Голова кружилась от наслаждения. Прошлое

не могло подсказать ей, что делать с охватившим ее желанием. Знакомство Хелен с супружескими обязанностями носило самый приземленный характер. Мать рассказала, чего ей ждать, и Хелен смирилась с этим. Вот и все. Вся процедура показалась ей настолько скучной, что она только обрадовалась, когда муж поспешно вернулся к своим любовницам. Однако за долгие годы одинокой жизни Хелен пришла к заключению, что в этом должно быть что-то еще, что-то хорошее, чего она никогда не испытывала. То, что заставляло вспыхивать бледные щеки Доротеи и зажигать звезды в ее глазах.

Хелен думала, что никогда не узнает, что это. Но судьба решила дать ей один шанс – утешительный приз в печальной лотерее ее жизни. Кто мог преподать ей радости любви лучше, чем тот мужчина, который держал ее в ловушке своих объятий?

Потому что это, несомненно, было ловушкой, по крайней мере, для ее чувств. Она должна признаться в этом и не забывать, когда настанет время объяснений. Мартин будет зол. Придет в ярость. Он снова попросит ее стать его женой, ничуть не сомневаясь в том, что, переполненная любовью, она согласится. А когда она откажется, его уже не будет интересовать, по какой именно причине. Впрочем, это даже хорошо, потому что Хелен понятия не имела, как объяснить ему все, и не знала, стоит ли вообще пытаться.

Однако сейчас эта задача была не по силам ее рассудку. Мартин украл его вместе с корсетом, и Хелен даже не заметила, как это ему удалось. Единственное, что она знала, – это что она чувствует себя охваченной и обессиленной желанием, какого не испытывала никогда в жизни. Все ее мысли, все чувства заполнял Мартин. Он полностью завладел ею.

Она ничего не могла сделать, чтобы разорвать прочную нить страсти, пылавшей в каждом из них. Мартин остановился. Подняв Хелен на руки, он перенес ее на кушетку и положил на шелковые покрывала. Опустившись сверху, он прижался губами к ее рту, а его умелые руки опутали паутиной удовольствия ее возбужденную плоть. Потом он коснулся губами ее век, целуя каждое по очереди.

– Не открывай глаза.

Хелен догадалась, что он собирается раздеться. Ей захотелось посмотреть.

– Но…

– Никаких но, – произнес хрипловатый голос, звучавший еще ниже и глуше, чем обычно. – Делай, как я говорю. Просто лежи и не волнуйся. И все будет очень хорошо.

Его убедительные нежные слова возымели свой эффект. Хелен лежала неподвижно, ощущая кожей тепло огня, потрескивающего в камине, с которым так контрастировало прохладное прикосновение шелков и атласов, на которых она покоилась. Подумав о скандальном вкусе его светлости в отношении предметов интерьера, Хелен невольно улыбнулась. До ее слуха донеслось шуршание льняной ткани. Соблазн подсмотреть сквозь ресницы усилился.

Хелен слегка приоткрыла глаза. Она смотрела, как Мартин избавлялся от одежды до тех пор, пока не улегся рядом с ней, заставив ее быстро зажмуриться, прежде чем снова распахнуть глаза с самым невинным видом.

Мартин нежно улыбнулся, стараясь ободрить ее. Он снова склонился над Хелен, не позволяя ей рассмотреть его. Вглядевшись в ее лицо, он не смог заметить никаких признаков испуга. Во всяком случае, пока.

– Молодец, – прошептал он, старательно сдерживая бурлившую в нем страсть. Его губы опустились на губы Хелен.

Когда она снова закрыла глаза, Мартин испытал облегчение. По правде сказать, он не представлял себе, что могло ее напугать, но, если близкое знакомство с Уолфордом так дорого обошлось ей, лучше, чтобы она не видела его голым.

Оторвавшись от ее губ, Мартин переключился на другие части ее тела, постоянно успокаивая и ободряя Хелен ласковыми словами. Тратить время на разговоры в подобных ситуациях было совсем не в его правилах, но тут был особый случай, единственный в своем роде. Он по-прежнему продолжал наблюдать за ней, опасаясь увидеть признаки расстройства или испуга, готовый немедленно остановиться, если ей покажется, что он слишком торопится.