Прелесть
Шрифт:
Достоверно было одно — корабли не аннигилировали, никто не наблюдал ни вспышки, ни жара. Корабли просто исчезала, мгновенно и без следа.
— Беспокоит меня еще и другая странность, — заметил доктор. — Сколько рас пострадало от пятнашников до того, как они наткнулись на нас! Но когда мы попытались связаться с пострадавшими, получить хоть какую-то поддержку, никто не стал с нами разговаривать. Ответить и то не пожелали.
— Это новый для нас сектор пространства, — сказал генерал. — Мы здесь пока еще чужие.
—
— Нечего рассчитывать на союзников. Мы отвечаем за себя сами. Нам самим и выпутываться.
Генерал наклонился, чтобы выйти из палатки.
— Персонал, — заверил доктор, — приступит к делу тотчас же, как прибудут пациенты. Предварительное заключение будет подготовлено в течение часа, если только от людей хоть что-нибудь осталось.
— Прекрасно, — произнес генерал и, пригнувшись, выбрался наружу.
Ситуация была скверная, неопределенная до ужаса, — если бы не умение владеть собой, впору было бы закричать от страха.
Да, кто-то из пленных землян, возможно, расскажет что-то полезное — но ведь их слова нельзя принять на веру, как нельзя принять на веру то, что рассказал пленный пятнашник. «На сей раз, — сказал себе генерал, — команде психологов, хочешь не хочешь, придется превзойти себя».
Задумано было ловко, спору нет: устроить пленному пятнашнику космический вояж и с гордостью показать ему вереницу голых, ни на что не годных планет, словно они — жемчужины в короне Галактической федерации.
Ловко — если бы пятнашники были людьми. Никто из людей не затеял бы свары, не то что воины, из-за планеток, какие были показаны.
Но пятнашники людьми не были. И Бог весть какие планеты придутся им по вкусу.
А еще оставался риск, что эти никчемные планетки внушат пленному мысль, будто Земля окажется легкой добычей.
«Нет, эту головоломку не распутать», — решил генерал. Вся ситуация противоестественна в самой своей основе. Каковы бы ни были различия между цивилизациями землян и пятнашников, ситуация противоестественна все равно.
И что-то дикое, противоестественное намечалось здесь, в этот самый момент.
Он услышал какой-то звук и, резко повернувшись, уставился в небо.
С неба спускался корабль, он был совсем близко и шел быстро, слишком быстро.
У генерала перехватило дух — но корабль уже замедлил ход, выровнялся и опустился по всем правилам искусства за четверть мили, не дальше, от корабля землян. Генерал бросился бегом, затем опомнился и перешел на четкий военный шаг.
Люди выбирались из палаток и строились в шеренги. Над лагерем прозвучал приказ — и шеренги двинулись, как на параде.
Генерал позволил себе улыбнуться. Да, ребята у него хоть куда. Их не застать врасплох. И если пятнашники рассчитывали, подкравшись исподтишка, привести их в замешательство и заработать на этом очко, то пусть подавятся.
Солдаты, отбивая шаг, быстро приближались к цели. Из-под навеса выехала машина неотложной помощи и последовала за ними. Зарокотали барабаны, в стылом до рези воздухе ясно и отчетливо пропели горны.
«Да, — сказал себе генерал горделиво, — именно таким ребятам по плечу обеспечить целостность Галактической федерации, сколько бы она ни расширялась. Именно таким по плечу охранять мир на пространствах объемом в тысячи кубических световых лет. Именно таким по плечу в один прекрасный день с Божьей помощью отразить угрозу, какую олицетворяют собой пятнашники».
Войн теперь почти не было. Космос слишком велик для сражений. И уж если в кои-то веки где-то дойдет до конфликта — все равно есть множество путей избежать войны, обойти ее по краю. Но такую угрозу, как пятнашники, игнорировать нельзя. Настанет день, не сегодня, так завтра, и либо им, либо землянам суждено потерпеть полное поражение. Галактической федерации не ведать покоя, пока у нее под боком крутятся эти бестии.
За спиной послышался топот, и генерал обернулся. Застегивая на бегу мундир, его догонял капитан Джист. Поравнявшись с генералом, капитан произнес:
— Итак, сэр, они наконец прибыли.
— С опозданием на четырнадцать часов, — ответил генерал. — На данный момент наша задача — встретить их как можно достойнее. А вы, капитан, не застегнули пуговицу.
— Прошу прощения, сэр, — отозвался капитан, приводя себя в порядок.
— Ну ладно. Заодно поправьте погоны. Поаккуратнее, если можете. Правой, левой, раз, два!..
Уголком глаза генерал заметил, как сержант Конрад со своим отделением выводит пленного пятнашника, почти по прямой, к заданной точке, — ловко, уверенно, лучшего и не пожелаешь.
Солдаты двумя параллельными рядами охватили корабль с флангов. Открылся люк, из люка пополз трап, и генерал с удовлетворением отметил, что они с капитаном Джистом окажутся у подножия трапа почти в ту же секунду, когда ступеньки коснутся поверхности. Это было эффектно, это было превосходно, как если бы он лично рассчитал всю процедуру до мельчайших подробностей.
Трап, лязгнув, достиг грунта, и по трапу неторопливо скатились три пятнашника.
«Что за мерзкая троица, — подумал генерал. — Хоть бы один надел форму или, на крайний случай, медаль…».
Едва они спустились вниз, генерал взял дипломатическую инициативу на себя.
— Приветствуем вас, — произнес он медленно и отчетливо, как только мог, чтоб его поняли.
Пятнашники встали в ряд и стояли, глядя на генерала, и он почувствовал себя не в своей тарелке из-за выражения их развеселых округлых лиц. По-видимому, никакого другого выражения на этих лицах просто не могло быть. Но пятнашники упорно глазели на генерала, и он бодро продолжал: