Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 4
Шрифт:
– Сам во всем виноват. – встал на защиту друзей. – Это их уговорил выкрасть меня из больницы.
– Вот, всыпать бы тебе хорошего ремня. – сказал мой отец. – Жалко, что ты сейчас болеешь.
– Даже не вздумайте бить сына. – заступился доктор. – Скажите спасибо природе, что он живой.
Доктор осмотрел меня со всех сторон. Проверил пульс и дыхание. Посмотрел на глаза и руки.
– Думаю, что море ему больше на пользу, чем наше лекарство. – сказал доктор. – Пусть гуляет. Однако будьте любезны, каждую пятницу быть у меня на проверке.
4. Законы гор.
Моему отцу очень понравился совет врача, так как он сам любил лазить с ружьём по горам. У отца были отстреляны пальцы ног во время войны. Всё тело было покрыто шрамами.
Мелкие осколки из тела вытаскивали у отца до глубокой старости. Из-за того, что у отца не было на ногах пальцев, то отец с большим трудом ходил по ровной местности, так как не на что ему было опираться.
Но в горах отец, наоборот, двигался быстрее, так как упор был на пятки. Отец даже оригиналы своих портретных работ брал в горных аулах.
Теперь он без скандала дома и на работе мог ходить со мной по горам, под предлогом моего лечения, так как порекомендовал доктор в присутствии многих наших горожан.
Поэтому отец ни стал откладывать. Через неделю мы отправились в горы, собирать заказы на портреты. Мой отец работал фотографом-портретистом.
На больших листах фотобумаги печатал голову заказчика, затем пририсовывал порошком краской-соусом костюмы, которые были тогда в дефиците.
После портрет покрывался из пульверизатора специальным лаком. Такое произведение было тогда всюду в большой моде. Заказывали портреты даже в горных аулах, где никогда не носили костюмов.
В работе отец имел большой успех среди людей. Наш трёхколёсный драндулет, инвалидная машина, медленно поползла по горной дороге. Когда машина закипала от напряжения и жары, то отец останавливал её, чтобы она охладилась.
В это время собирал ягоды и фрукты, которых было много в горах Дагестана. Мы кушали собранный урожай и опять начинали подъём в горы. Ехали до первого аула, чтобы там раздать сделанные портреты.
Отдыхали в гостях у горцев. На следующий день мы продолжали свой путь по сборам новых оригиналов к работе над портретами.
Отца в аулах уважали, так как отец с ними говорил на их языке. Если учесть, что в Дагестане шестьдесят национальных языков и, примерно, столько же диалектов, то мой отец знал много местных языков.
Мне было просто удивительно, что отец знает столько много языков. Когда спрашивал, откуда отец знает столько много местных языков, то отец пожимал плечами.
Говорил, что они говорят, тоже говорю на их языках и все дела. Может быть, группа тюркских языков имеет одну языковую связь, как группа славянских языков?
Тогда можно легко научиться понимать эти языки, если, конечно, хорошо знаешь, хотя бы один язык из этой группы.
В основном в Дагестане жили аварцы, кумыки, даргинцы, лезгины, а также лакцы, ногайцы, табасаранцы, курды и многие, многие другие национальности.
Поэтому не удивительно, что эти народы так хорошо друг друга понимают. Так почему бы и русским не научиться их языку. Мой отец большую часть своей жизни провёл в кругу разных наций, вот почему он знает эти языки. Это, конечно, моё личное мнение.
Может быть, у моего отца дар речи от природы? Вот, к примеру, тоже большую часть своей жизни провёл среди этих людей. Однако, говорить на их языках не умею.
Потому, что у меня нет природного дара, говорить на других языках. У меня дислексия – это неспособность к усвоению другого языка. Вполне возможно, что был бы, как Миша, не говорящий ни на каком языке, если бы с рождения меня не учили говорить по-русски?
В школе за все годы обучения никак не смог выучить ни одного иностранного языка. Специально пытался поступить в институт иностранных языков, но из этого у меня ничего не вышло.
В институте иностранных языков меня сразу признали не способным к познанию языков. К вечеру мы с отцом добрались до первого аула в горах. Отец подрулил к сакле мазанке из самана, глиняного кирпича с соломой, высушенного на солнце.
Треск нашего драндулета разбудил в ауле всех собак, которые спали в тени дувалов, утомлённые за день жарким летним солнцем. Из всех мазанок выбегали гололобые дети, чтобы посмотреть на наш уставший драндулет, который не имел ни вида, ни цвета, так как на нем лежал огромный слой дорожной пыли.
Такая же пыль была и на тех, кто был в этой мотоколяске, то есть, на нас. Мы были покрыты таким огромным слоем пыли, что стали одним целым вместе с драндулетом.
– Салам алейкум, кунак! – приветствовал нас, хозяин мазанки. – Заходи, гостем будешь. Мы все будем рады гостю дорогому. Отведай хлеб и соль нашего дома. Отдыхай с дальней дороги, как дома. Мой дом – твой дом. Будь хозяином в нем. Всё в этом доме твоё. Располагайся, где тебе будет удобно. Ты лишь пожелай.
Хозяин приветствовал отца с улицы до порога своей мазанки и кланялся отцу постоянно.
Можно было подумать, что мой отец какой-то знаменитый гость или представитель Аллаха на грешной Земле.
Но, так принято встречать всех гостей в горах Кавказа. Таков закон гор, перед которым все равны. От случайного гостя до знатного человека. С таким уважение горцы относятся к своим гостям.
Готовы отдать им всё, что есть. Мой отец тоже отвечал приветствиями на приветствие хозяина мазанки и также постоянно кланялся ему.
Как только они добрались до порога мазанки, из дома вышла жена хозяина мазанки с огромным медным тазиком и национальным медным кувшином в руках.