Прелести
Шрифт:
Лунатянка тем временем продолжала молча стоять напротив. Пауза мхатовскую явно переросла по времени. Плюс все находившиеся на площади «приютчане» развернулись в мою сторону.
— Здравствуйте, — пытаясь разрядить обстановку, вновь пересёкся взглядом с женщиной и кисло улыбнулся. И тут она неожиданно приветливо улыбнулась в ответ, что-то произнесла неслышно, развернулась и направилась к световой дорожке.
— А я уж подумала… — глубокомысленно изрекла Гуля, наблюдая за тем, как великанша поднимается по «трапу».
—
Девчонки не заставили себя долго уговаривать, распылили гадость разноцветными снежинками, и через минуту напряжение улетучилось, словно и не было никакой Хатурабжи. Веселье возобновилось.
— Значит, говоришь, чуть не обделался, — взяв меня под руку, парила над Пегасами эротично одетая Гуля. Вернее, эротично раздетая. — Я вот только не пойму, что она так долго в тебе разглядывала?
— Изучала потенциал будущего серого кардинала вашего города, — я завис как раз над спиной Лукаса. — И знаешь, что она мне на прощание пожелала?
— Что?
— Чтобы к следующей встрече оделся поприличнее. Хатурабжа специально ко мне спустится.
— Ты это серьёзно? — сразу протрезвела моя спутница.
— Нет, перед тобой рисуюсь, — и тут же переменил тему. — А кто-нибудь раньше пытался покататься на конях крылатых? Мне Роберт говорил, мол, Лукаш более покладистый, а Лукас никому не разрешает даже на спину к себе присесть.
— Пытались пару раз джигиты вновь прибывшие погарцевать, да только ковбоями не становятся, ковбоями, видимо, рождаются.
— Да? А может стоить мне ещё раз попробовать? — я приземлился на могучую спину строптивого коня и похлопал последнего по гриве. Лукас взбрыкнул, но я ждал этого движения. Завис в полуметре над конём и опять опустился на спину.
Лукас занервничал. Несколько раз мы повторяли наши манёвры. Он брыкался, я взлетал на минутку и опять «в седло». Наконец «мой напарник» устал бесполезно скакать на месте и рванул в небо. Но я-то тоже рванул!.. В момент, когда коняга попытался вырваться за пределы города, мне удалось крепко обхватить его ухо. Полетали так минут десять, а на одиннадцатой я в это самое ухо громко прокричал.
— Слушай, Лукас, мы так с тобой до утра бодаться будем. А я и завтра приду и послезавтра. Можешь, конечно, упираться до последнего, но стоит ли оно того? Давай дружить…
В город я возвращал верхом на добродушном и воспитанном скакуне.
— Садись, Гуленька, покатаю, — указал рукой на свободное пространство между собой и гривой Лукаса, когда девушка подлетела и поравнялась с нами.
— И где мы будем кататься? — примостилась на круп Лукаса моя подружка.
Я в очередной раз бросил взгляд на обнажённое тело Гули, прикрытое совершенно прозрачной накидкой, и вполне резонно произнёс.
— Да домой ко мне поехали…
Глава 51
Если я повелю своему генералу обернуться морской чайкой, а генерал не выполнит приказ, это будет не его вина, а моя.
Проснулся я, разумеется, в полнейшем одиночестве. За распахнутым окном дождь играл на клавесине. Запах летней свежести, аромат цветов и зелени разгуливал по комнате и не способствовал пробуждению. Хотелось валяться, валяться, валяться и дышать, дышать, дышать…
Ну и как воспринимать ночное приключение? И, вообще, стоит ли воспринимать? Была ли Гуля? Здесь, где ужасно обалденно пахнет летом, точно нет. А на нет и… Далее выражение по вкусу.
Включил «глазок», «побродил» по мокрым улицам. Ничего интересного. Дождь. Добрался до площади Справедливости и вывел на экран близнецов-пегасов. Лукас стоял на постаменте. А где он должен стоять, интересно? В стойле возле моего дома?
Решил, было, спустится в душевую, но спустился, не одеваясь, во двор и подставил голову под струю дождевого слива с крыши. Хорошо!
Через десять минут шлёпал по лужам в направлении центра. Прохожие навстречу почти не попадались. Дождя боялись? Или после вчерашнего бедлама отсыпались? Хотя, чего отсыпаться, если они и так ночью дрыхли? И я дрых…Тфу…
Ближе к центральной площади всё же стали вырисовываться силуэты отдельных горожан. Пересёк площадь и, покосившись в сторону Лукаса, подмигнул последнему заговорщицки.
— Привет, коняга. Правильно делаешь, что претворяешься памятником. Ночью покатаемся!
«Коняга» промолчал и не ответил.
Я принялся бродить по ранее необследованным городским улицам. Разглядывал фасады домов, перечитывал вывески, здоровался с «приютчанами». Примерно через двадцать минут обнаружил, что город закончился, а моему взгляду предстала картина умиротворённого сельского пейзажа, с пшеничным полем, перелеском и домиками в районе горизонта.
Там, видимо, и живут фермеры-альтруисты, для которых разведение скотины и уборка урожая являются процессами сугубо творческими. Нашёл дорожку среди колосьев и зашагал по ней.
Тучи убежали в район городских кварталов, солнце блестело в свежих росинках, птицы вновь наполнили своими криками пустоту над пшеницей. Я представил себя, точно в детстве, трудолюбивым комбайном, и шагал, урча двигателем, пока не упёрся в фермерское хозяйство.
Недалеко от «фазенды» пасся конь. Не крылатый, а обыкновенный вороной конь. Очень похожий на вчерашнего. И в подтверждение моей догадки из ворот дома навстречу вышел тот самый всадник, что встретил нас с Саком возле границы Приюта.