Прелестная наставница
Шрифт:
Слава Богу, пока у нее не возникла надобность в бочке пороха!
— Итак, кузина, — Люсьен откашлялся, — случилось кое-что неожиданное. Я полюбил другую женщину.
— Правда? — Глаза девушки просияли. — И кто же она?
— Александра Галлант.
Роза уставилась на него с таким видом, словно он внезапно превратился в инопланетянина, на лице ее отразилась череда самых разных чувств: недоверие, ужас и наконец веселое лукавство.
— Так ты влюбился в гувернантку, кузен!
— Ну да, а что тут такого?
— В
— Это не называется «натворить дел».
Люсьен сдвинул брови, напряженно решая, что ей сказать, а о чем умолчать. Александра, помнится, советовала ему быть честным с Розой… Александра, Александра! Можно подумать, так зовут его совесть! А вдруг? Может, поэтому его неудержимо тянет к этой женщине?
— Дело совсем не в том, что я влюблен в гувернантку, — сказал он со вздохом.
— Тогда в чем же?
— Она мне отказала…
— Александра? Тебе отказала гувернантка? — Роза закрыла рот рукой.
— Она отказала мне потому, что верит в возможность нашего с тобой брака.
— Так вот зачем весь этот разговор! — протянула Роза, посерьезнев. — Значит, я тебе необходима.
Дьявольщина, подумал Люсьен, вся эта семейка куда умнее, чем кажется!
— Похоже, что так, — неохотно признал он.
— Я что, должна одобрить твой выбор и дать согласие на ваш брак?
Пожалуй, он все же приписал Розе больше ума, чем отпустила ей природа.
— В определенном смысле, — сказал Люсьен, сдерживая нетерпение.
— Ну а за кого, скажи на милость, выйду я? Разве мне не нужно подумать о себе?
— Справедливо.
— Ты на меня не злишься, кузен?
Он посмотрел на свои крепко сплетенные пальцы. Следующий миг должен решить все. Если Розе его идея придется не по вкусу, ситуация зайдет в тупик, во всяком случае, она станет именно такой, какой ее видит Александра. Что хуже всего, тогда уже ничего не удастся ни подтасовать, ни обойти: все должно быть правильно и честно, иной результат ее не устроит.
— А если я предложу тебе подходящую кандидатуру?
— Ну, если это человек знатный… Ты ведь имеешь в виду своего друга, виконта Белтона?
— Он как будто пришелся тебе по душе.
— Еще как пришелся! Он мягкого нрава и никогда не сердится — что бы я ни сказала, только смеется.
— Да уж, Роберт и в самом деле такой.
— Но если и я ему по душе, почему он так рано откланялся вчера вечером? А мама сказала, что ему не до развлечений…
Люсьен тотчас сообразил, что явилось настоящей причиной внезапного ухода его приятеля, вернее, кто. Старая ведьма без устали плела свою гнусную паутину, и надо было поскорее отбить у нее всякую к этому охоту.
— С Робертом я разберусь сам, а ты скажи мне вот что: сделав тебе предложение, получит он согласие или нет? Только не думай сейчас о своей матери!
— Ну…
— Я буду очень щедр, Роза, об этом можешь не беспокоиться.
— Тогда… тогда я выйду за виконта!
— Только помни, никто не должен об этом знать!
— И особенно мама. Видишь, я не дурочка, кузен!
Наконец-то Люсьен смог вздохнуть с облегчением!
— Благодарю, кузина.
— Не спеши с благодарностью, — возразила Роза, поднимаясь. — Виконт еще не сделал мне предложения.
— Сделает, будь уверена! Да, черт возьми, сделает, даже если для этого придется придушить его!
Глава 17
— Нельзя ли принести мне хоть какие-нибудь часы? — спросила Александра у Томкинсона. — Тогда я по крайней мере смогу следить за ходом времени.
— Будет исполнено, мисс Галлант, — откликнулся лакей, лицо которого успело за это время несколько осунуться.
Никакого сочувствия к нему Александра не испытывала — узник ненавидит тюремщика, даже если тот стережет его по чужому приказу. Достать Люсьена было за пределами ее возможностей, и она отчасти утешалась, терзая его приспешников.
— Вот и хорошо. Письмо скоро будет готово.
— Да, мисс Галлант.
Дверь закрылась, заскрипел засов. Александра с улыбкой прислонилась к пустому стояку для бутылок. Хотя ей не хотелось сознаваться в этом даже себе самой, она начинала по-настоящему наслаждаться ситуацией. Никто никогда не бросался со всех ног, чтобы выполнить малейшую ее прихоть.
— Чего бы еще попросить, а, Шекспир?
Терьер поднял голову, сонно приоткрыл один глаз и снова задремал в облюбованном месте под туалетным столиком. С тех пор как Томкинсон снабдил его сочной бараньей костью (такой громадной, что ее едва удавалось таскать в зубах), пес совершенно примирился и с подвалом, и с заключением.
Александра вернулась к письму, запечатала его и надписала адрес. Когда с этим было покончено, явился Томкинсон. У него, в самом деле, был усталый вид, он опасливо заглянул в дверь, словно ожидая всяческих сюрпризов. Увидев Александру на безопасном расстоянии, он отворил дверь пошире, чтобы другой лакей мог протиснуться в нее с часами, которые прежде украшали каминную полку в гостиной.
— Эти подойдут, мисс Галлант?
— Вполне. Вот письмо. Надо, чтобы оно было отправлено немедленно.
Щека Томкинсона задергалась.
— Я не могу этого сделать, не получив разрешения его сиятельства.
Такой ответ ничуть не удивил Александру, тем более что письмо предназначалось Эмме Гренвилл.
— Тогда разыщите графа как можно скорее. Кстати, прошу поставить его в известность — Шекспир оставил для него подарок вон в том углу.
Томкинсон кивнул и вытолкал другого лакея в спину, поскольку тот казался неспособным сдвинуться с места.