Прелестная сумасбродка
Шрифт:
С уст Мэри сорвался стон — стон гнева и отчаяния. Она оглядывалась кругом, словно ища путь к спасению.
Уэстермир поймал ее в ловушку, обернув против нее ее же собственные слова! Что же делать? Должен быть какой-то выход!
— Я… я согласна на ваше предложение, — осторожно заговорила девушка. — Но только в Лондоне. Понимаете, я преданная поклонница Мэри Уоллстонкрафт и, разумеется, не собираюсь отрекаться от ее учения. Но здесь, в «Вязах», жить с вами не могу! Только подумайте, что люди начнут говорить обо мне и
Доминик де Врие, двенадцатый герцог Уэстермир, вгляделся в ее смущенное лицо и вздохнул.
— Вот она, цена вашим убеждениям, мисс Фенвик. Интересно бы проверить, как на них влияет география.
Губы его изогнулись в подобии улыбки.
— Ты ведь христианка, Мэри? Представь, что ты приехала в Египет, где на христиан смотрят косо. Хотелось бы мне знать, на какой день ты наденешь паранджу и начнешь творить намаз?
— Ради бога, замолчите! — прошипела Мэри.
Несколько минут она мерила шагами комнату, а герцог наблюдал за ней все с тем же холодно-непроницаемым видом. Когда девушка наконец повернулась к нему, на ресницах у нее блестели слезы.
— В этом доме я прожила всю жизнь, — тихо произнесла она. — Чтобы попрощаться с ним, мне не хватит часа. Пожалуйста, пришлите за мной карету завтра утром. Скажем, в десять часов.
— Хорошо, утром, — подумав, ответил он. — В десять.
На пороге Доминик остановился, словно хотел сказать что-то еще… но тряхнул головой и вышел, с треском захлопнув за собой дверь.
Мэри подошла к камину и помешала кочергой угли. Надо выждать, думала она. Через четверть часа экипаж Уэстермира выедет из деревни и начнет подниматься по аллее Уинстон на холм, где стоит его усадьба. Через пятнадцать минут она будет в безопасности.
Едва пятнадцать минут истекли, Мэри бросилась в прихожую, накинула плащ и торопливо нахлобучила на голову чепчик. Отец, увлеченный своими книгами, не слышал ее ухода.
Сперва к Пенелопе, думала Мэри, затем вместе с ней к доктору. На кухне у Стека все трое рассядутся вокруг стола, выпьют по чашечке чая, совсем как в добрые старые времена, а затем Мэри расскажет своим подругам обо всем, что с ней произошло, изложит свой план и попросит у них совета и помощи.
18.
— Быть может, сегодня «неразлучные» встречаются в последний раз, — грустно заметила Мэри и пододвинула чашку, чтобы Софи налила ей еще чая.
Девушки сидели за столом на кухне у Стеков. Пенни и Софи устроились так, чтобы огонь камина грел им спины; Мэри сидела напротив.
— Я уезжаю в Лондон, — заговорила Мэри; блики пламени освещали ее задумчивое лицо. — Прочь от родного Стоксберри-Хаттона, от отца и любимых подруг. Меня ждет совсем иная жизнь, несравнимая с прежней…
Она испустила тяжкий вздох.
— Что ж, будем надеяться, что хотя бы надежды наши сбудутся!
Пенелопа вздохнула в ответ.
— Для
— А что с того, если и заглянет? — фыркнула Мэри. — Он уже не увидит там женщин и детей, больных, измученных, работающих с утра до ночи за жалкие гроши! Их всех уволили по приказу Пархема.
Софи положила нож, которым разрезала яблоко, и подняла жгучие черные глаза на Мэри.
— Насколько я понимаю, ты созвала нас, потому что у тебя есть какой-то план?
— Да. Только он не мой, а Пенелопы. — Она повернулась к Пенни. — Помнишь наш разговор за чаем в библиотеке у герцога? Ты говорила, что я должна обворожить герцога своей красотой, а затем потребовать у него крупную сумму и на эти деньги помочь нуждающимся жителям Стоксберри-Хаттона!
— Господи, неужели я и вправду такое говорила? — покраснела Пенелопа. — Ну, видишь ли, когда наш первоначальный план не сработал, я пришла в отчаяние; а узнав, что герцог поселил тебя у себя дома и хочет на тебе жениться…
— Больше не хочет, — хмуро прервала ее Мэри. — Это он ясно дал понять. Я должна жить с ним без венчания, как он выразился — «на моих условиях, согласно учению Мэри Уоллстонкрафт».
Софрония удивленно подняла брови. Пенелопа ахнула.
— Мэри, дорогая, ты действительно этого хочешь? Ты представляешь, какие пойдут разговоры? Конечно, Уоллстонкрафт — великая женщина, но она никогда не жила в Стоксберри-Хаттоне! И вообще, это унизительно и оскорбительно! Он обращается с тобой, словно с какой-то…
— Я согласилась, и хватит об этом, — коротко ответила Мэри. — Иного выхода нет. Уэстермир, предлагая это, рассчитывал, что я испугаюсь и соглашусь на замужество, — не дождется!
Она гордо вздернула подбородок и оглядела подруг, ожидая возражений.
— Кроме того, таким образом мне легче будет осуществить великолепную идею Пенни — влюбить его в себя до безумия, привязать к себе… э-э… узами чувственности, или как это там называется, и получить от него деньги. Разумеется, солидную сумму, — добавила она. — Я дешево не продаюсь.
— Все это хорошо, Мэри, но как ты собираешься это сделать? — скептически заметила Софрония. — Мне кажется, чтобы обворожить мужчину, нужен большой опыт в любовных делах.
— Ну, кое-какой опыт у меня теперь есть, — густо покраснев, заметила Мэри и торопливо продолжила: — И Уэстермир уже в меня влюблен! Ведь он приехал сюда за мной и продолжает называть меня своей невестой. Хотя, конечно, это проблема: боюсь, я плохо представляю, что и как надо делать, чтобы свести мужчину с ума. Ах, вспомнить только, что в Лондоне Уэстермир показывал мне целые толстые тома, посвященные искусству любви! И почему я не прочла их от корки до корки!