Прелестная сумасбродка

Дэвис Мэгги

Герцог вызвал Пендрагона в Стоксберри-Хаттон, попросив привезти запас медикаментов для местной больницы. Путешествие продолжалось почти целый день, и доктор устал как собака. Но, даже валясь с ног от усталости, он не мог не заметить, что с его другом что-то неладно. От Доминика исходило напряжение, казалось, его гнетет какая-то тяжкая забота. И где же, черт возьми, его красавица-невеста, мисс Мэри Фенвик?

— Какая загвоздка, Ник? — осторожно спросил он.

Тот старательно мешал кочергой угли в камине.

— Шерсть шотландской выделки, — заговорил

он, не поворачиваясь, — это легко определить по расположению волокон. Но мне и не нужно было смотреть в микроскоп, чтобы понять, что это такое. Обрати внимание на переплетение зеленых, желтых, черных и красных нитей. Судя по толщине ткани, это была верхняя одежда убийцы, нечто вроде плаща. А теперь скажи мне, в каком типе верхней одежды встречаются подобные кричащие сочетания цветов?

Доктор заморгал и заерзал в кресле. Под тяжелым, угрюмым взглядом герцога он чувствовал себя неуютно, — Тартан? — догадался он. — Клетчатый шотландский плед?

Доминик молчал, мрачно глядя куда-то поверх головы приятеля.

— Ну что ж, в здешних краях не так уж много шотландцев, — неуверенно заметил Реджи.

— И даже среди шотландцев очень немногие отважатся смешать красное с зеленым, — прорычал герцог. — Стоило мне взглянуть на эту штуку повнимательнее — и сомнений уже не оставалось. Я уже видел этот плед, а чуть раньше — другой, очень похожий. И до самой смерти этого не забуду!

Реджи почесал подбородок.

— Так в чем же проблема?

Герцог заложил руки за спину и принялся расхаживать по кабинету. Доски пола скрипели под его тяжелыми шагами.

— Ты, Реджи, знаком с моей нареченной, мисс Мэри Фенвик, — заговорил он наконец, — и, без сомнения, обратил внимание на ее обаяние и красоту. Но тебе, кажется, не представилось случая узнать, какой хаос вносит она с собою всюду, где появляется?

Реджи не знал, что ответить на такую тираду.

— Э-э… ты прав, очаровательная юная леди… она ведь, кажется, вернулась сюда, к отцу? Ты уже имел удовольствие с ней встретиться?

— Она живет здесь, со мной, — коротко ответил герцог. — Мисс Фенвик — сторонница свободной любви.

Если Реджи и был потрясен, то очень постарался не подать виду.

— Гм… ну что ж, тебе очень повезло… то есть, я хотел сказать… ты, должно быть, счастлив…

Очередной мрачный взгляд герцога заставил его замолчать на полуслове.

— Повезло, нечего сказать! — рявкнул он. — Да, я совершенно счастлив семь или восемь часов в сутки — когда лежу с ней в одной постели, держу ее в объятиях и, по крайней мере, знаю, где она и чем занимается! А все остальное время живу как в аду! Так вот, плед, из которого выдран этот клок ткани, принадлежит лучшей подруге мисс Фенвик, мисс Пенелопе Макдугал!

— Вот это новость! — покрутив головой, вымолвил доктор. — Получается, подруга мисс Фенвик убила человека?

— Не уверен, — ответил Доминик, снова принимаясь мерить шагами кабинет. — Мне кажется, мисс Макдугал не способна убить никого крупнее комара — да и насчет комара-то я сомневаюсь. Но есть и третья подруга — мисс Стек, дочка доктора. Очень

необычная девушка: наполовину цыганка, горячая, вспыльчивая и бесстрашная. Ходят слухи, что Пархем приставал к ней, но она дала ему отпор. Еще говорят, что на нее это происшествие сильно подействовало: она начала носить с собой нож и угрожала, что, если он попробует оскорбить ее еще раз, пустит свое оружие в ход.

— Знаешь, Ник, — заметил Реджи, — трудно винить женщину в том, что она хочет защититься от такого мерзавца. И потом, плед-то не ее, верно?

Герцог, казалось, его не слышал.

— Наконец, — продолжал он, — есть моя собственная невеста, отважная идеалистка, мечтающая вызвать на бой все мировое зло… и к тому крепкая и физически сильная. Я много раз спрашивал себя, может ли моя возлюбленная убить человека. И скажу тебе честно: не знаю. Возможно, не найдут ответа и присяжные.

— Черт возьми, Ник, — воскликнул Реджи, — как хладнокровно ты об этом рассуждаешь!

Герцог пожал плечами.

— Ты же знаешь меня, Реджи, знаешь, что я не люблю говорить о своих чувствах. Особенно когда их, как сейчас, трудно описать словами. Мисс Фенвик — моя невеста, будущая герцогиня Уэстермир…

— Но это же не ее плед! — возразил Реджи.

— Верно. — Ник потер глаза и вздохнул. — Но по своим многочисленным тетушкам и кузинам я знаю, что женщины обожают меняться одеждой. И еще знаю, что, когда одной из них грозит опасность, остальные кидаются защищать ее, словно стадо разъяренных гусынь. Если мне придется призвать мисс Фенвик и ее подруг к ответу перед судом — вот увидишь, Реджи, все три поклянутся на Библии, что надевали в ночь убийства эту омерзительную тряпку! Даже моя невеста, чье алиби неоспоримо — всю эту ночь она провела со мной в постели и была на седьмом небе от счастья, как, впрочем, и я, — так вот, даже она из солидарности с подругами присягнет, что гуляла по уикхемской дороге в этом трижды проклятом тартане!

Доктор тяжело сглотнул.

— Что же ты теперь собираешься делать? — спросил он.

Но герцог мрачно молчал. Он не знал, что делать.

Через несколько часов после этого разговора Мэри, ходившая в гости к отцу, поднялась на крыльцо и вошла в холл «Вязов». В глаза ей сразу бросились несколько человеке в бедной рабочей одежде, грязные и измазанные в угольной пыли; среди них Мэри узнала Тома Грандисона, бывшего десятника второй галереи. Судя по всему, он был главным в этой группке шахтеров.

Миссис Кодиган поспешила к Мэри, чтобы помочь ей снять промокшее пальто.

— Ждут его светлость, — пояснила она шепотом, кивнув в сторону шахтеров. — Я бы их не впустила, но они говорят, что дело срочное, что будто бы на шахте происходит что-то ужасное. Только вы ведь знаете, его светлость строго-настрого приказал, чтобы его не беспокоили, когда он работает со своей машиной…

Мэри повернулась к шахтерам. Лица их были ей знакомы: должно быть, все они помнили, как ее в одном грязном и изодранном нижнем белье тащили по шахте прислужники Хетфилда.