Премия
Шрифт:
– Не бойтесь. Совсем не похоже, что с вами сегодня что-то будет.
– Я как потная курица.
– Почему бы не снять кино из его диссертации.
– Можно и консервами.
– А госплан что не люди
– А там лампочка с родинкой. xD
– Что у меня там постоянно звенит
– Товарищ Щёв! Мы тебя ждем в сквере.
Вольф исчез в четверть второго, а уже в половине все кончилось. Как раз когда подъехала сирена скорой, кому-то еще очень удачно поплохело. Он крикнул высоко и по-мексикански жалобно. Но ему уже брызнули в лицо, и скорая увезла только одного, того что сначала стоял на карачках. Сирена уехала, все посмотрели ей во след. Она утихла, и все разошлись. Обед.
Был Вольф, и уже не был. Была жизнь, а может не была. А может и не будет. А когда не будет, никто не вспомнит. Потому что не будет никого. Хотя, может, и будет, потому что жизнь была всегда, даже когда ее не было, а значит, будет, когда ее не будет. Множества множеств содержат и множество жизни.
Жизнь, качественный скачок к единству множества, это не внешняя деталь или дух, вдруг вселяющийся в материю. Это одно из свойств материи, которые проявляются или не проявляются в зависимости от условий обеспечения квантовых переходов. Жизнь - один из таких скачков материи. Важный Квант. Но важным он становится только для самой жизни в момент ее возникновения, а не для материи, которая имеет возможность в это качество перейти или вернуться обратно. Единственное предпочтение, которое материя проявляет к своим возможностям, это предпочтение перехода к минимальной энергии, стремление исчезнуть. Но, по прихотям извилистого пути к небытию наткнувшись на остановку под названием "жизнь", материя получает себе пассажира, для которого небытие уже не является приоритетом. Конечно, материя не теряет при этом своего фундаментально стремления к нулю, она лишь попадает в неблагоприятные энергетические условия, которые создает для нее жизнь, и на элементарном уровне живой материи эта материя ищет уже в этих условиях свой вожделенный минимум. Высший уровень оккупирован жизнью, и этой жизни приходится считаться со своим неизменным фундаментом, который тянет ее к небытию, и бороться с этим основным стремлением своей первоосновы. И эта борьба на всех уровнях есть Воля, суть которой Ложь, то есть обратное движение от нуля, накопление энергии, достаточной для своих нужд. Это Ложь, поскольку Правдой является движение только к нулю. Жизнь это вещь лживая и лгущая. Она не должна была возникнуть, и она не должна существовать. Но только Ложь дает материи разнообразие форм и красок. Прямой путь к Правде чёрен и пуст. А для жизни абсолютная Правда, смерть всего мира, не является, похоже, целью жизни. Жизнь движется к восстанию против абсолютной Правды. Эволюция это обреченный живой штурм случайности.
Это обреченное восстание лжет даже себе, заходит в тупики, создает почти всегда не оправданные мутации. А какой мутацией является разум. Она вряд ли положительная. Разум слабо отвечает задаче выживания. Негодования разума по поводу собственной смертности - глас вопиющего в пустыне, он не имеет права голоса, у него вообще нет прав. Исполнив с относительным успехом природное предназначение - программу копирования, он списан природой в расход.
В эволюционном смысле это болезнь и даже враг всех эволюционных достижений. Разум движется к саморазрушению, он делает свое окружение не пригодным для своего же существования. Даже в своем изолированном развитии, в своем надуманном мире, внутри абстракций, он движется туда, где всё меньше остается у него приспособительных возможностей и способностей.
Подумать только, он даже к своим абстракциям не приспособлен. Он движется в среду числовых абстракций, где он мнит себя хозяином, но где он крайне неповоротлив, медлителен, потерян среди чисел.
Даже успехи не закрепляются наследственно, как это происходит в природе. Самые способные не передают своих способностей в следующее поколение. Разум обреченно идет к эволюционному самоубийству. Физическую среду он разрушает, созданная им же абстрактная среда разрушает его. Разум это идиот этого мира. Чтобы это понять, достаточно взглянуть на прекрасную жизнь деревьев, которые, видимо, и наследуют землю, излечившуюся от вируса разума, от болезни абстракций. Это заблуждение природы, его источника.
Культурной эволюции следовало бы перенять основные черты своего источника, природной эволюции - изменчивость. Культурное ядро как единый генотип крайне сильно уступает природному генотипу по своему программному и математическому совершенству - его не следует так же как природный генотип единой клетки превозносить, изолировать, защищать, оберегать. Ни одно из культурных ядер не обладает преимуществом исключительности и, тем более, совершенства. Так же как и в природной эволюции начального этапа культурным генотипам для своего выживания следовало бы перенять мощное природное средство случайной изменчивости. И меняться, умирая миллиарды тонн раз. Как это делало когда-то природное генетическое ядро.
Но разум все же мнит себя надменным хозяином мира, хотя даже не понимает, что одурачен своим родителем, он даже не видит свой источник. Однако эта надменная глупость создана и поощряется самой же природой. Он ее еще глупое, но дитя. Разум, этот дурачек в большой семье матушки природы, этот Иванушка-дурачек скрывает свою силу и от матушки, и от себя. Он и понятия не имеет, как у него получается воздействовать на мир, однако он это запросто делает. Он не понимает, как он шевелит хотя бы пальцем, но играет виртуозно на рояле. Ну разве не дурак. Он находится под тонким черепом, а попробуй-ка его найти. А все дело в том, что он сам не знает, где он. Это сила идиота. Он не знает, как думать, но это ему не мешает - думать.
Если допустить, что в процессе проб и ошибок эволюция испробовала всё, эволюция давно бы предоставила индивиду бессмертие, если бы существовала возможность высокой эффективности передачи приобретенных признаков следующему поколению. В конце концов, передача приобретенных признаков более целесообразна, математически эффективна. Однако, изменчивость в копировании сохранила именно свой признак случайности, приобретенные фенотипом признаки на копирование генотипа не влияют. Преобладает именно защита генотипа, как программы, от попыток его прямого улучшения. Преобладает изоляция генотипа от окружающей среды.
Вернее, выжил именно принцип случайности, а принцип детерминированной изменчивости не выжил. Он оказался не то что менее эффективным, а просто-напросто неэффективным - ни один сложный вид его не использует.
Это относится к обучению вообще. Если критиковать эволюцию за расточительность времени, отсутствие учета предыдущего опыта, повторение ошибок, застои, то обучение на основе эффективности можно критиковать за полный его крах.
Детерминизм эффективности в обучении, учет опыта, несмотря на готовность меняться и идти к оптимуму, содержит элементы жесткости, негибкости, которые обусловлены кажущимся незыблемым прошлым временем. В записанном памятью прошлом - все определено, изучено, статично, неоспоримо. Случайность, то есть, по сути, отсутствие обучения, несмотря на свою, казалось бы, полную неэффективность в краткосрочном смысле, благодаря своей абсолютной гибкости оказалась единственно эффективной в долгосрочном плане. Бессмертие индивидуальности эволюцией отвергнуто. Бессмертен биологический вид, как сам процесс гибкого копирования.
Однако, индивидуальность глупости все же эволюцией сохранена. Вся немыслимая древняя, не имеющая индивидуальности, вычислительная мощь подсознания - это всего лишь обслуживание глупой индивидуальности. Миллиардолетняя математика жизни всерьез надеется на индивидуальность глупости.
Да-да, эта миллиардолетняя математика есть в каждой голове, но дурачок в нашей голове обязан действовать самостоятельно, без нее. Это никакой не дефект, в этом как раз его предназначение. Быть глупым. Наш дурачок должен преодолеть предел развития, преодолеть барьер, когда индивидуальное бессмертие будет более предпочтительно видовому - с точки зрения эффективности выживания. В этом ему должна помочь именно его глупость. Познать себя он сможет по-дурацки - бессознательно, но вмешиваясь в этот процесс сознательно, мешая ему, обижаясь на него и даже протестуя и уничтожая все достижения его, празднуя победу глупости, не в состоянии постичь смысл этой победы.
Философская и Квантовомеханическая вещь в себе не постижима наблюдением, поскольку квант наблюдения за этой квантовой вещью содержит в себе квант искажающего воздействия на эту вещь. И квант знания сводится к кванту искажения, то есть к незнанию. Но разум сам, как вещь в себе, постигнут собой без, собственно, постижения и без нужды постижения. Он мыслит, даже не нуждаясь хотя бы в кванте знания о мысли. Так же как и материя живет, не имея ценности о кванте жизни. Или не живет, так же не умея ценить этот квант. Без воспоминаний о своих скачках по жизни.