Преображение мира
Шрифт:
— Я не собираюсь нагружать их домашними хлопотами, когда у них и так ни минутки свободной! — с жаром возразила Хейзл, не сообразив, что тем самым лишь подливает масла огонь. — Может, ты внушишь им, что они должны найти время и сами убирать свои комнаты, когда перестанут работать на «Триумф», и вот тогда увидишь, обрадуются ли они, потеряв эту работу! И будь любезен, Дик, перестань так смотреть на меня!
— Как — так? — тихо спросил он, и в его глазах сгустилась ночная мгла.
— Словно ты хочешь... хочешь...
—
— Затащить меня в постель, — стыдливо шепнула она.
— Что ж, не отказался бы. Мне нравится, когда ты пытаешься злиться на меня, входишь в раж и размахиваешь руками. У тебя так соблазнительно вздымаются и подрагивают груди, что мне хочется тут же, не сходя с места, стащить с тебя свитер и дать волю рукам. Вот как сейчас.
Хейзл вытаращила глаза от изумления и удовольствия. Встреча в туалетной комнате оказалась на время забытой, и Хейзл прижала ладони к пылающим щекам. Что в последнее время происходит с Диком? — изумилась она. Он обычно так сдержан — просто непревзойденный мастер самообладания, который обдумывает каждую мысль прежде, чем высказать ее.
— Ну нет! Только не здесь! Мы в общественном месте, на нас все будут обращать внимание!
Он поёрзал на стуле и смущенно посмотрел на Хейзл.
— Ты чертовски права! Давай сменим тему.
Она припомнила, каким нежным и страстным был вчера Дик в постели. Его нагое стройное мускулистое тело стояло у Хейзл перед глазами, и она не хотела избавляться от наваждения.
— Не могу припомнить, с ч-чего мы начали разговор.
— О том, как ты утром выбивалась из сил, делая работу по дому. — Он с оскорбительной небрежностью пожал плечами, о чем тут же пожалел, увидев ее лицо.
— Твое презрение совершенно неуместно! — вспылила Хейзл. — Да, я занималась работой по дому!
Дик положил подбородок на сплетенные кисти рук.
— Не понимаю, почему ты не позволяешь мне нанять тебе кого-нибудь в помощь по дому, — заметил он с утомленным видом мужчины, который, снова и снова повторяя одно и то же, устал муссировать эту тему.
И эта скука ранила Хейзл больше всех слов и поступков Дика, потому что он попал в самое ее больное место. Он намекнул на тот сложившийся образ, за который Хейзл себя ненавидела — замотанная домохозяйка, не вылезающая из дому. Но тем не менее это — увы! — соответствовало истине.
— Ты сам знаешь почему! Потому что я не работаю.
— При чем тут это?
— При том, что когда я делаю всю домашнюю работу и занимаюсь девочками, то, по крайней мере, чувствую свой вклад в семейный очаг.
— Поэтому ты не хочешь, чтобы девочки прекратили выступать? — неторопливо осведомился Дик. — Потому что их работа оправдывает твое существование?
Хейзл подумала, что Дик достаточно тактичен в своих упреках, и признала:
— Может быть. Хотя мне подобное объяснение и в голову не приходило.
Откинувшись на спинку стула, Дик, прищурившись,
— Да и в любом случае, — страстно продолжила Хейзл, обрадовавшись, что разговор коснулся столь близкой ей темы, — почему я должна нанимать кого-то делать то, с чем отлично и сама справляюсь? А куда прикажешь деться мне, пока кто-то будет вылизывать квартиру? Сидеть и красить ногти?
Когда официант поставил перед ними блюдо с затейливо нарезанными ломтиками томатов и авокадо, Дик сделал глоток вина и решил не реагировать на провокационные реплики жены. Менее всего ему хотелось злить Хейзл — хватит и того, что она взовьется, узнав то, что он собирался сказать...
— Ты могла бы заняться чем-нибудь интересным.
— Например?
Хейзл так ощетинилась, что Дик решил зайти с другой стороны.
— Или вести такой образ жизни, какой ведут жены обеспеченных мужчин.
— Что?! Стать ходячим манекеном и убивать время на ланчах, коктейлях и прочих идиотских мероприятиях? Или просиживать в благотворительных комитетах? Высунув язык бегать по магазинам? — Хейзл возмущенно замотала головой. — Разве что... — Она отложила вилку и посмотрела на мужа чистыми синими глазами. — Разве что ты предлагаешь мне заняться тем, чем в самом деле занимается богатая и пресыщенная публика.
— Чем же именно? — Дик был заинтригован.
— Астрологией, — торжественно выложила она и увидела, что Дик побледнел, хотя с юмором у него проблем никогда не было. — О, не беспокойся, дорогой, я пошутила. Мне ужасно не хочется тебя разочаровывать, но я не принадлежу к тому типу женщин, которые с жаром рассуждают о фазах Луны, о Меркурии в Стрельце и тому подобном.
— К какому же типу ты принадлежишь? — насмешливо осведомился Дик, пытаясь легкомысленностью тона развеселить и отвлечь ее.
Он хотел увидеть, как медленно и неудержимо расплывается в улыбке лицо жены, но самолюбие Хейзл было слишком глубоко уязвлено, чтобы она реагировала так, как хотелось Дику.
— Честно говоря, я и сама не знаю, — серьезно ответила она. — Я так давно и по уши погрязла в домашних делах, что забыла, какова на самом деле настоящая Хейзл Треверс.
— Ну, а я знаю, — пробормотал Дик.
— В самом деле?
— Конечно. Хейзл Треверс — мать. Лучшая мать на свете! И, конечно, совершенно изумительная жена...
— Нет, это не я! И «конечно» тут ни при чем! — Хейзл возмущенно замотала головой, резко откинув упавшую на лицо прядь золотых волос.
«Изумительные жены» были изящными, с осиными талиями, покладистыми и чувственными в постели. Ничем подобным Хейзл похвастаться не могла. Господи, да кто же знал, что желание снять бесформенный свитер, который давно пережил свой век, будет интерпретировано Диком как попытка соблазнить его! Все остальное Дик домыслил сам.
— С первым я еще могу согласиться, но уж конечно не со вторым!