Преображенская площадь
Шрифт:
Лина вновь не поняла, о чем идет речь. Может, таких аномалий за пределами Москвы вообще не было, может, там они назывались иначе. Справедливости ради – встречались они достаточно редко. Место, где долгое время располагалась какая-нибудь зона, иногда приобретало странные свойства. Например, здесь было невозможно убийство – убийца немедленно погибал сам. Как действовал неведомый механизм, оставалось тайной за семью печатями. Впрочем, это касалось и всех остальных аномалий. Мутации были хоть понятны и объяснимы. Тут же…
– Собственно, сюда мы и направлялись. Только могли добраться без приключений, а получилось… – он поневоле посмотрел на виновницу случившегося.
Девушка тяжело дышала, и ее вздымавшаяся грудь приковывала взоры
– Здесь есть Отшельник, – поведал в заключение Михаил. – Может, хоть он…
Продолжать монах не стал. Это же касалось спутницы, так зачем заранее сообщать ей о ее судьбе? Убивать Лину никто не собирался, – только вызнать то, что она не хочет и не может сказать. Но если узнает, наверняка начнет сопротивляться. Лучше пусть остается в неведении.
Некоторые здания здесь уцелели и гордо возвышались на фоне всеобщей разрухи. Какая именно из зон обосновалась здесь когда-то, теперь понять было нельзя. Важно было то, что стало здесь теперь. При всех минусах сейчас имелся неоспоримый плюс. Можно было спокойно перевести дыхание и не ждать каждую секунду нападения преследователей. Не самоубийцы же они, в конце концов! В крайнем случае постараются обложить квартал, Мертвые зоны большими не бывают. Но как прорваться сквозь засады, можно будет подумать попозже. Задачи надо решать по мере поступления.
Михаил поставил автомат на предохранитель и уверенно повел группу внутрь квартала. Денис лишь раз оглянулся, – нет ли за границей зоны противников. Но Тверская улица поражала пустотой. Добыча ускользнула, – так зачем в бессильной ярости взирать ей вслед?
Жилище здешнего Отшельника располагалось в глубине зоны. Его можно было узнать сразу: в окнах нижнего этажа четырехэтажного здания блестели стекла, возможно, единственные на весь огромный район. Во дворе сиротливо стояла будка нужника – тоже огромная редкость в разрушенном и безлюдном городе. Обычно старались не афишировать временное убежище. А тут словно специально говорили: вот он я, здесь. Только какому безумцу придет в голову попытаться убить Отшельника?
– Я хотел бы когда-нибудь, когда я устану от войны и ослабею, обосноваться в подобном месте, в тишине и покое, – вдруг признался Михаил.
– Дадут тебе! Когда-нибудь ты станешь Настоятелем. По совокупности заслуг и качеств, – неожиданно подробно возразил его напарник. – Ты сам бы не выдержал спокойного существования.
– Почему же? Стоит побегать и пострелять, и мне сразу хочется просто жить, помогая людям лишь советами, но ни во что не вмешиваясь активно. Представляешь, как было бы ладненько?
Дверь в подъезд распахнулась, и за ней объявился молодой, одних лет с Денисом, парнишка с кинжалом у пояса.
– Отец Михаил!
Похоже, монаха действительно знали все.
– Здравствуй, Георгий! Как гранит науки? Зубы не обломал?
– Пока все целы, – радостно ответил ученик.
– Мы пройдем, – Михаил не спрашивал, а утверждал.
В противовес ученику, отшельник был стар. Денис редко видел таких старых людей. Большинство в Кремле умирали или погибали задолго до прихода почтенных лет. Постоянная война с мутантами и роботами, разнообразное зверье, огромное количество болезней, многие из которых были неизлечимы и приводили к фатальному концу… Каждый прожитый день давно считался подарком
Церемония приветствий была проста, словно монахи покинули Мертвую зону вчера. Так же просто были представлены Денис и Лина, а затем несколькими фразами Михаил рассказал отшельнику о последнем приключении. Пока путники отдыхали на настоящей деревянной лавке, стоявшей в гостиной, хозяин с Михаилом прошли вглубь.
А хорошо устроился отшельник, мимолетом подумал Денис. С комфортом. Сколько же у него здесь комнат? Три как минимум, скорее даже больше. Помимо двух лавок, каждая из которых с легкостью могла служить постелью человеку неприхотливому, здесь стоял грубо сколоченный стол и несколько табуретов. Что находилось в глубине жилища, дружинник видеть не мог. Может, какие-нибудь ковры, даже люстра под потолком… Почему-то тут верилось всему.
Петр меж тем занялся чисткой пулемета, и Денис немедленно спохватился. Частичная разборка «калашникова» входила в набор базовых знаний дружинников, и справился с ней Денис легко. Лина вновь впала в заторможенное состояние и смотрела на происходящее без малейшего проблеска интереса. Вообще, как заметил Денис, девушка оживала лишь в опасности, словно адреналин вдруг стал единственной основой ее нормального существования. При встрече она показалась дружиннику более живой. Еще она тогда была любопытной, хотя старалась это скрыть. Куда ушла из девушки жизнь? Вдруг отшельник сумеет ответить? О них ведь не зря ходят слухи, как о людях, обладающих тайным знанием. Если не сумеют они, то кто тогда?
В первые мгновения Лина казалась немыслимо красивой. Сейчас взгляд вновь цеплялся за излишне выпяченную и загнутую нижнюю губу. Да и глаза, да, прекрасные, необычайно глубокие, тоже слегка навыкате. Но ведь все равно красивая девушка. Если ко всему придираться…
– Лина, пойдем. С тобой отшельник хочет поговорить, – появившийся из внутренних комнат Михаил поманил пленницу за собой.
Вопреки опасениям, сопротивляться Лина не стала. Она покорно поднялась и двинулась безжизненной куклой. Не интересовали ее ни собственная судьба, ни разговоры. Возражать же и упираться наверняка казалось ниже собственного достоинства. А может, все было не так, и Денис лишь приписал ей чужие чувства.
Присутствовать при допросе Михаил не стал. Сам ли не хотел, отшельник ли предпочитал работать в одиночку, – ученик вон тоже сидел среди гостей, – или чистка автомата была смиренному воину Господа важнее всех женщин на свете…
Лишь сейчас Денис случайно обратил внимание на шею своего спутника и ангела-хранителя. Кожа там была дряблой. Монах был явно старше тех лет, на которые выглядел и согласно которым себя вел. Может, старше Петра, – но не спрашивать же!
– Сейчас отшельник попробует узнать у Лины все, что возможно, – Михаил не стал называть девушку пленницей. – Сильнее я никого еще не знал. Потом постарается снять внушение. Раньше не получится. Причина всегда происходит раньше, чем следствие. Запрограммирован ли был слом изначально или сыграло роль что-то иное? В каждом случае лечение разное. Обещал управиться побыстрее. Я понимаю, тебе не терпится выполнить поручение и передать бумагу в Кремль, так ведь и помочь девушке надо, если это вообще возможно.