Преследование праведного грешника
Шрифт:
У Вай не было ее адреса. Но она сказала, что найти ее совсем несложно. Шелли постоянно захаживала в «Стоке» — клуб в районе Уондсуорта, который обслуживал людей с оригинальными запросами. По словам Вай, у Шелли завязались «особые отношения» с тамошним барменом.
— Если сейчас ее там нет, то он наверняка подскажет вам, где ее найти, — сказала Вай.
Сидя на диванчике, Линли пристально изучал ее. Он вдруг почувствовал, что, несмотря на обилие выданных ею сведений, ему хочется как-то проверить их достоверность. Говорливость, а вернее, умение заговаривать зубы считалось одним из качеств, обеспечивающих выживание в ее профессии, и простой здравый смысл — не говоря уже о годах общения с теми, кто жил на краю закона, — не позволял ему слепо принять на веру ее слова.
— Мисс Невин, действия Николь Мейден в период, предшествующий ее смерти, представляются весьма противоречивыми. Скажите, она использовала проституцию как источник быстрого получения дохода, чтобы продержаться некоторое время, пока ее работа в качестве адвоката не станет прибыльной?
— Никакая работа в качестве адвоката не была бы настолько прибыльной, как эта, — заявила Вай. — По крайней мере, в начале карьеры. Поэтому, кстати, Никки и бросила учебу в университете. Она решила, что законоведение от нее никуда не уйдет и она вернется к нему лет в сорок, когда уже не сможет проделывать с клиентами такие трюки. Как говорится, куй железо, пока горячо.
— Тогда зачем она потратила целое лето, работая в адвокатской конторе? Или она выполняла там не только официальную работу?
Вай пожала плечами.
— Об этом нужно спросить того адвоката.
Барбара Хейверс проработала за компьютером до середины дня. Она покинула кабинет Линли, настолько разбитая собственными усилиями по обузданию гнева, что около часа бессмысленно просидела перед светящимся монитором, не в состоянии усвоить выводимую на экран информацию. Но к тому времени, когда она прочла седьмой отчет, ей удалось успокоиться. Именно тогда ее злость трансформировалась в тайное намерение. Отныне ее участие в расследовании дела Николь Мейден больше не будет способом ее оправдания в глазах человека, которого она бесконечно уважала. Теперь оно станет способом доказать им обоим — причем ей самой не меньше, чем Линли, — что она предложила правильную версию.
Она могла справиться с чем угодно, кроме профессионального равнодушия, с каким он выдал ей следующее задание. Если бы на его аристократическом лице промелькнул хоть малейший оттенок насмешки, раздражения, пренебрежения или отвращения, то она сумела бы противостоять ему и они могли бы открыто сразиться в споре, как не раз уже бывало раньше. Но он, очевидно, пришел к выводу, что она преступно отупела и, следовательно, не заслуживает его внимания, и ничто сказанное ею для объяснения своих действий не заставило бы его изменить это мнение. Поэтому ей не оставалось ничего другого, кроме как попытаться доказать ему, насколько он ошибался в своей оценке.
Достичь этого можно было одним-единственным путем. Барбара понимала, что, действуя таким образом, она поставит под удар всю свою карьеру. Но она также понимала, что в данный момент терять ей особенно нечего. И у нее вообще никогда не будет никакой карьеры, пока она не освободится от нынешнего задания, сковывающего ее по рукам и ногам.
Для начала она вспомнила о ланче. Она находилась в Ярде с раннего утра, и пора было сделать перерыв. Так почему бы, подумала она, не прогуляться в положенное ей обеденное время? Нигде не написано, что сотрудники Ярда должны питаться исключительно на улице Виктории. В самом деле, небольшая прогулка по Сохо превосходно поможет ей восстановить силы перед очередной отсидкой за компьютером ради изучения архивных дел Особого отдела.
Однако Барбара была не настолько предана идее бодрящей прогулки по Сохо, чтобы отправиться туда пешком. Скорость играла крайне важную роль. Поэтому Барбара аккуратно вывела свой «мини» из подземного гаража Ярда и по Чаринг-Кросс-роуд помчалась в Сохо.
Улицы были запружены бесчисленными любителями дневных прогулок. Людской поток струился по Сохо, лондонскому району, являющему собой причудливое смешение книжных магазинов и порнографических шоу, уличных лотков с овощной и цветочной продукцией и секс-шопов, продающих эрзацы вибрирующих пенисов и пульсирующих влагалищ. Поскольку туристский сезон еще продолжался, в солнечную сентябрьскую субботу этот мощный поток перелился с тротуаров на проезжую часть, представляя ходячую угрозу для тех автомобилистов, кто сворачивал с перегруженной театрами Шафтсбери-авеню и продолжал движение по Фрит-стрит.
Барбара игнорировала кофейни, зазывно манящие ее, подобно сиренам. Она дышала ртом, стараясь не вдыхать заманчивые ароматы обильно сдобренной чесночком итальянской кухни. И позволила себе облегченный вздох, лишь увидев наконец деревянные строения — уютные беседки и подсобные помещения — в центре площади Сохо.
Выискивая местечко для парковки, она объехала разок по кругу. Все законные места оказались забитыми, и она, приметив интересующее ее здание, решила не лишать себя половины дневной зарплаты и поставила машину на ближайшем свободном месте, найденном на Дин-стрит. Шагая обратно к площади, она выудила из сумочки смятый клочок бумаги, изъятый из кармана брюк на квартире Терри Коула, и сверилась с означенным в записке адресом: «Сохо-сквер, 31–32».
«Отлично, — подумала Барбара. — Посмотрим, чем же тут занимался малыш Терри».
Выйдя из-за угла Карлайл-стрит, она медленно прошла к указанному в записке зданию. Это современное кирпичное здание с мансардной крышей и подъемными окнами находилось на юго-западном углу площади. Застекленные входные двери скрывались в тени галереи, поддерживаемой рядом дорических колонн, а медная вывеска над входом гласила, что в данном здании обитает «Тритон интернэшнл энтертайнмент».
Барбара мало что знала о «Тритоне», кроме того, что его логотип мелькал в конце телевизионных постановок или перед началом показа кинофильмов. Ей стало интересно: уж не вознамерился ли Терри Коул бросить свои сомнительные делишки и попытать счастья на артистическом поприще?
Она подергала входные двери и обнаружила, что все они надежно заперты. Тихо выругавшись, она пристально вгляделась в дымчатые дверные стекла, надеясь обнаружить хоть какие-то признаки жизнедеятельности в вестибюле здания. Но надежды ее не оправдались.
Однообразно серые мраморные пол и стены несколько оживлялись коричневой полосой кожаных кресел, видимо образующих зону ожидания. В центре зала высилась стойка с рекламой последних фильмов «Тритона». Ближе к двери находилась изогнутая высокая конторка администратора, а напротив нее поблескивали бронзой двери трех лифтов, в которых Барбара имела удовольствие лицезреть собственное отражение.
В субботний день в вестибюле не наблюдалось никакого движения. Барбара уже готова была чертыхнуться по поводу своего везения и, несолоно хлебавши, отправиться обратно в Ярд, как вдруг одна из дверей лифта открылась, оживив пустынный холл явлением облаченного в форму седовласого охранника. Он преспокойно возился с молнией на брюках, слегка приседая, чтобы получше разместить свое мужское хозяйство. Выйдя из лифта, он вздрогнул от неожиданности, увидев за дверями Барбару, и махнул ей рукой, чтобы уходила.