Преследуемая тенью
Шрифт:
Ни хрена себе.
Камера показывает мою спальню.
У меня пересохло во рту при мысли о том, что Ренцо, вероятно, наблюдал за тем, как я одеваюсь.
Видел ли он меня голой?
Черт.
Мой страх закручивается в спираль, пока вопрос держится на кончике моего языка.
Когда Ренцо бросает пульт на журнальный столик и снимает пиджак, у меня вырывается
Его взгляд на секунду останавливается на мне, затем он небрежно достает телефон из внутреннего кармана и перекидывает пиджак на спинку дивана.
Он кладет устройство рядом с пультом и только после этого снова смотрит на меня. Я не могу уловить его выражение лица, но чем дольше он смотрит на меня, тем быстрее бьется мое сердце.
Его взгляд проходит по моему телу и останавливается на голых ногах, на которых все еще остаются капельки засохшей крови.
Наконец его губы приоткрываются, и он говорит: — Полагаю, мы должны принести тебе что-нибудь чистое.
Он не отвечает на мой вопрос. Это должно означать, что он видел меня голой. Верно?
Он снова берет телефон и набирает номер. Через минуту он говорит: — Пока ты отвозишь Дэвиса, собери одежду и туалетные принадлежности Скайлер и привези их ко мне.
Он завершает разговор, и его глаза снова устремляются на экран телевизора.
— Ты мне не ответил, — шепчу я, сердце замирает в горле, а руки сжимаются в кулаки.
Я наблюдаю, как уголок его рта приподнимается, а взгляд по-прежнему прикован к экрану. — Ммх... разве ты не хотела бы знать.
Мои брови сходятся вместе, и в тот момент, когда я начинаю чувствовать себя совершенно оскорбленной, его глаза встречаются с моими. Он наклоняет голову, наблюдая за моей реакцией, как будто она его завораживает.
Подняв руки, я крепко обхватываю ими талию и сжимаю плечи, опуская взгляд на сверкающую плитку под ногами.
— Нет. У меня нет желания видеть тебя голой.
Я перевожу взгляд на него, и меня пронзает сильное облегчение. Это значит, что он не будет навязываться мне.
Слава Богу.
Я оглядываю гостиную, оформленную в светло-серых и кремовых тонах. Через стильную стеклянную перегородку открывается вид на оборудованную по последнему слову техники кухню и столовую.
Этот пентхаус, должно быть, стоит в десять раз дороже нашего особняка, учитывая, что он находится на Манхэттене.
Мое внимание привлекает экран телевизора, и когда я вижу, как отца силой вталкивают в фойе нашего дома, моя рука взлетает вверх, чтобы прикрыть рот.
Его глаз опух, а из пореза над бровью струится кровь. Он выглядит растрепанным и совсем не похож на того сильного мужчину, который вырастил меня.
Луиза выходит из кухни, и на ее лице отражается шок, когда она видит людей Ренцо и то, в каком состоянии находится отец. Пара мужчин поднимается по лестнице в мою спальню, а двое
— Ну и что ты думаешь, topolina? Собирается ли твой отец бежать в полицию и рисковать твоей жизнью? — Ренцо наклоняет голову, его взгляд прикован к прямой трансляции. — Или, может быть, экономка будет виновна в твоей смерти?
Мой голос - не более чем хриплый шепот: — Они не сделают ничего, что поставит меня в опасность.
— Ты так уверена, — пробормотал он. Вздохнув, он добавляет: — Будет забавно наблюдать за тем, как все это разворачивается.
Повернувшись ко мне лицом, он устремляет на меня хищный взгляд. — Я оставлю телевизор включенным, чтобы ты могла наблюдать за отцом из своей башни, principessa. Если прибавишь громкость, то сможешь их услышать.
По крайней мере, я смогу видеть отца.
Он засовывает руки в карманы, и хотя его поза непринужденна, меня это не обманывает. Я знаю, что он способен на большую жестокость в любой момент.
— Ты останешься в пентхаусе. Люди будут охранять его круглосуточно, и если ты попытаешься сбежать, твой отец умрет.
Его глаза сузились. — И я не подарю ему быструю смерть. Я расчленю его прямо у тебя на глазах.
Ужас пробирает меня до дрожи, потому что я знаю, что он выполнит свою угрозу.
Он дает своим ужасающим словам впитаться, прежде чем продолжить: — Ты не мой гость. Ты будешь готовить еду. Ты будешь содержать дом в чистоте. Если твое здоровье ухудшится, твой отец умрет. Если я увижу, что ты плачешь, твой отец заплатит за каждую пролитую тобой слезу. — Он делает несколько шагов ко мне, и мне приходится откинуть голову назад, чтобы сохранить зрительный контакт. — Ты понимаешь?
Мои пересохшие губы раздвигаются, и единственное слово дрожит между нами. — Да.
— Не вставай у меня на пути, и ты сможешь выжить, живя здесь, — мрачно пробормотал он.
Я в этом сильно сомневаюсь.
Он начинает идти, и его рука задевает мою, когда он проходит мимо меня.
— Пойдем, topolina.
Мой взгляд падает на телевизор, и я вижу, как Луиза моет лицо отца. Они молчат, и она нервно поглядывает на двух мужчин Ренцо, которые все еще наблюдают за ними.
Интересно, что папа собирается ей сказать? Как он объяснит, почему меня нет дома?
И снова меня поражает осознание того, что папа купил почку на черном рынке. Младший брат Ренцо был убит, чтобы я могла жить.
А теперь я в плену у сумасшедшего человека.
Господи, помоги мне.
— Скайлер! — Голос Ренцо дребезжит в воздухе, как гром.
Я дергаюсь от испуга и быстро бросаюсь догонять его, а он уже на полпути вверх по лестнице.