Преследуемый Зверем Братвы
Шрифт:
Он начинает садиться. Я вздрагиваю и пытаюсь остановить его, но он качает головой.
— Со мной все в порядке. — Он садится и откидывает голову на край кровати. Затем он осторожно опуская глаза, скользит взглядом по обнаженной груди и бинтам, которыми я его залатал. Он смотрит на повязку на запястье, из которой торчит игла катетера.
— Я, э-э… — Я хмурюсь. — Ты потерял много крови. Поэтому я сделала предположение о вашей группе крови, основываясь на этой татуировке… — Я указываю на маленькую черную букву “О” возле его предплечья,
Костя кивает.
— У меня тоже.
Он хмурится, но губы улыбаются.
— Ты дала мне кровь?
Я молча киваю.
— Некоторое время назад я посещала несколько курсов “Скорой помощи " и оказания первой помощи. Вообще-то, мы можем это убрать.
Костя молча смотрит на меня, пока я вытаскиваю катетер из его руки и перевязываю его заново, как будто он впитывает меня. Но в этом взгляде есть и какое-то неверующее благоговение. Он опасно выглядит, но так великолепен. Как будто нем есть какой-то магнит, от которого я не могу оторваться. Сила природы, которая притягивает меня к нему, заставляет меня жаждать быть ближе.
— Ты здесь, — тихо говорит он.
Я хмурюсь, а он улыбается.
— Я имею в виду, что ты все еще здесь. Ты не убежала.
— Я не собиралась тебя бросать.
— Почему? — Он морщит лоб.
Я смотрю вниз.
— Ты спас меня. Дважды.
— Ты все еще могла сбежать. — Его рот сжимается.
— Я знаю.
— Может, и стоило.
Я дрожу от жара, когда его глаза обжигают мою кожу.
— Почему?
— Потому что я такой, какой есть, Нина, — рычит он. — Потому что я плохой, опасный человек, каким ты меня видишь.
— Я не вижу в тебе ничего плохого, — тихо шепчу я. — Я вижу тебя таким, какой ты есть. И если бы ты хотел причинить мне боль, ты бы сделал это. — Я прикусываю губу зубами, позволяя своим глазам поглощать его в тишине.
В нем все еще есть что-то такое знакомое-место, откуда я его не совсем помню. Воспоминание, которое продолжает вторгаться, но затем исчезает прежде, чем я могу сосредоточиться.
— Я… — мой рот закрывается. Я всматриваюсь в его лицо, пытаясь вспомнить. Мои глаза сосредотачиваются на жаре в его голубых глазах, отчаянно ища ключ к разгадке.
— Москва, — тихо рычит он.
Я напрягаюсь и хмурюсь.
— Там была маленькая девочка, — тихо говорит Костя. — Цветок, который не заслуживал того, чтобы его прятали от солнечного света или причиняли ему такую боль.
Мой сердце замирает.
— Маленький ангел, вынужденный жить в аду, в котором ей не место. И все же она нашла красоту в темноте.
— Костя…
Он опускает взгляд на свою обнаженную грудь, потом к плечу. Я прослеживаю за его взглядом, но внезапно у меня перехватывает дыхание. Среди всех рисунков скрывается татуировка, которую я раньше не замечала. Но теперь, когда я это вижу, ее не возможно пропустить.
Это сине-зеленая бабочка, сделанная так, словно ее вырезали из бумаги.
Мое сердце замирает. Боже мой.
— Огонь борется с огнем, — ласково ворчит Костя. —
Мое тело словно парит. У меня кружится голова, когда я пытаюсь соединить кусочки и переварить невозможное. Мои легкие отказываются работать, и я просто смотрю на него в полном шоке. Но постепенно все это начинает возвращаться на круги своя. И в моем сознании, если я сосредоточусь и стряхну кровь, пот и грязь, вдруг возникнет лицо Кости.
— Ты, — выдыхаю я.
— В тот день невинность спасла заблудшую душу, Нина, — тихо говорит он.
Я начинаю плакать. Рыдание вырывается из моего горла, когда я медленно качаю головой. Потому что совершенно внезапно все это нахлынуло на меня.
— Ты… Я задыхаюсь. — Богдан, мой отчим. В тот день это был ты.
— Да, — стонет он. Он тянется к моей руке. Я крепко сжимаю его руку, наши пальцы переплетаются. Мой пульс стучит в ушах и пульсирует на коже. Я изо всех сил пытаюсь дышать, когда все это вращается.
— Костя, — шепчу я.
— Ты могла бы убежать, Нина, — тихо говорит он.
— Я…
— Тебе следовало это сделать.
Когда он тянет меня к себе на колени, я охотно падаю. Я стону, погружаясь в него, мои руки скользят по его обнаженной груди и плечам. Я хнычу, глядя ему в глаза, пока мы сидим там, застыв.
Но затем его большая рука скользит в мои волосы. Он сжимает его в кулаке, а мой пульс учащается. Внезапно он притягивает меня к себе, и я стону, когда мой рот прижимается к его.
Глава 14
Костя
Поцелуй в первый раз был обещанием. Второй раз это клятва.
Я издаю стон, когда она опускается мне на колени. Мои губы прижимаются к ее губам, требуя их, пожирая ее рот. Мои руки скользят вверх по ее бедрам, отталкивая футболку. Они собираются у нее на талии, и она задыхается мне в рот.
Я целую ее глубоко, лихорадочно, глотая ее стоны, когда она извивается напротив меня. Одна моя рука остается на ее бедре, сжимая ее, мой большой палец в опасной близости от ее киски. Другая рука скользит вверх по ее спине. Мои пальцы запутываются в ее длинных волосах, стягивая их в кулак.
Нина отчаянно стонет, когда мой рот припадает к ее шее. Мои зубы впиваются ей в горло. Рукой тяну ее за волосы, оттягивая ее голову назад, когда она с нетерпением задыхается. Моя рука сжимает ее бедро и скользит вокруг, чтобы схватить ее за задницу. Мои мышцы напрягаются и сжимаются, и мой тяжелый, толстый член тяжело подергивается от жара между ее ног.
— Костя, — мурлычет она.
Я посасываю и покусываю ее шею. Я рычу, передвигая руку с ее задницы, чтобы ухватить большую рубашку. Я толкаю ее вверх по ее телу, вверх по животу, а затем по полным сиськам. Когда она прижимается к моей обнаженной груди, кожа к коже — ее изгибы к моим точеным мышцам, я не могу сдержать стоны. Ее соски толкаются, словно иголками, по моей груди, и Нина глубоко вздыхает.