Преследуемый
Шрифт:
Богиня, казалось, серьезно задумалась, понравилась ли ей эта короткая версия.
— Я ценю, что ты не ожидал многого. Это похоже на то, как жертва пытается выжить, действуя продуманно, что только делает охоту еще интереснее. Но я уверенна, что ты сильно сократил свой рассказ. Твоя версия и так уже сильно отличается от тех, что слышала я. Мне нужны подробности.
— Стой. Что ты слышала в Тир на Ног? Что они рассказывают?
— Я слышала, что ты украл меч у Конна хитростью. Кто-то говорит, что ты усыпил его. Другие, что ты тайно поменялся с ним мечом,
— О, как любезно с твоей стороны. Хорошо, тогда ты должна знать, что я думал обо всем этом к тому моменту, как Фрагарах упал передо мной на поле боя. Что, еще раз повторю, чистая правда.
Битвы ночью — просто сумасшествие. Я даже не всегда был уверен, что дрался против людей из вражеской армии. Их нельзя было отличить друг от друга, если бы не свет блеклой луны, звезд и нескольких далеких костров. К тому времени я уже случайно убил нескольких своих и до жути боялся, что меня ждет такая же участь.
И я думал, что все это опасно, глупо. И, вообще, зачем я это делаю? Какого хрена я тут делаю? А причина была в следующем: Все мы здесь, глубокой ночью, пытались истребить друг друга, потому что у Конна был волшебный меч, который дал ему Луг Ламфада, «Сияющий» из племени богини Даны.
Фрагарах позволил Конну захватить почти всю Ирландию. Но каким бы сильным он ни был, без меча он был беспомощен. Без него у Конна не хватило бы смелости напасть на Муга Нуадата.
Все, кто погибли в битве до того момента, сделали это ради человека, который вкусив власти, данной ему мечом, возжелал большего. И, словно маньяк, разрубая всех, кто стоял у меня на пути, я вдруг ясно осознал, что хоть мы и сражаемся ради Конна, Конн сражается ради племени Даны, манипулируемый Лугом и его приспешниками.
— Кажется, я помню это, — сказала Флида. — Я пыталась держаться подальше от людских разборок. А вот Лугу они были интересны. Не меньше, чем Энгусу Огу.
— Еще бы. Они хотели принести мир в Ирландию, пусть и «на острие меча». Конн и следующие после него Великие Короли действовали по их воле. Может в этом и был смысл для страны, не знаю. Что меня беспокоило, так это то, что дети богини Даны, вмешивались в историю, управляя людьми, как марионетками, хотя, согласно предписанию, должны были держаться подальше.
— Так мы кукловоды? — язвительно усмехнулась Флида.
— В том деле, да. До того, как меч упал к моим ногам, я пытался подсчитать, кто из детей богини Даны был на стороне Конна, а кто — Муга Нуадата. В тот же миг я понял, что это за меч, мог чувствовать его мощь сквозь землю. И она взывала ко мне. Тогда голос в моей голове, долгое время уже находившийся там, приказал взять этот меч и бежать с поля боя. Возьми его, защити, приказал голос.
— Чей это был голос? — спросила Флида.
— Ты, правда, не догадываешься?
— Морриган, — прошептала она.
— Ага, ее закаленное в боях воронье величество собственной персоной. Я бы не удивился, если падение Фрагараха из рук Конна было ее рук делом. Но все-таки поднял меч. Опять же, когда ты посреди боя, и Проводник всех убитых душ приказывает тебе что-то — ты беспрекословно делаешь. Были, конечно, те, кто протестовал. Были...
— Конн потом пытался тебя искать?
— Не сам. Он был занят, сражаясь простым оружием. Конн был в самой гуще битвы, и послал нескольких своих командиров за мной, чтобы найти Фрагарах. Они обнаружили друида, который не слишком-то желал расставаться с мечом. Я уже был полускрыт дымкой заклинания, пытаясь убраться с поля.
— Полускрыт? — спросила Флида, выгнув бровь. Я заметил несколько веснушек у нее на носу, золотистый, слегка загорелый цвет кожи, резко контрастировавший с белоснежно-мраморным Морриган.
— Мне было сложно сконцентрироваться. Энгус Ог и Луг в моей голове, приказывали вернуть меч Конну, или готовиться к смерти. К тому же говорила готовиться и Морриган, если я решу отдать им меч. Я спросил ее, могу ли я оставить меч себе, на что Энгус Ог и Луг хором прокричали «нет», и Морриган сразу согласилась.
Флида засмеялась.
— Ты воспользовался их ненавистью друг к другу. Это потрясающе.
— Посмотрим, что ты скажешь, когда услышишь продолжение. Морриган закрыла мой разум для Энгуса и Луга. Как раз вовремя. Несколько командиров Конна попытались разрубить меня. Но вскоре они убедились, что великий меч, принесший славу Конну, в моих руках стал грозным орудием.
Приближаясь ко мне, падая в скользкой грязи, они кричали «Предатель!», и тут я понял, что недавние мои братья по оружию вдруг стали моими врагами — врагами, подстрекаемыми Энгусом Огом и Лугом, которые были готовы не раздумывая убить меня. Морриган предложила выбираться через армию Муга Нуадата.
Оценив направление, куда придется бежать, я размахнулся Фрагарахом и вложил в удар все силы, которые Друид способен вытянуть из земли за раз, рассекая пополам и разрубая тела окруживших меня.
Отрубленные части повалили нескольких напавших, а фонтаны крови ослепили оставшихся. Мне, наконец, удалось добраться до испанцев Муга Нуадата, которые расступались передо мной, как Красное море перед Моисеем...
— Перед кем?
— Ох, да, прости. Я говорю о человеке из Торы, который, пытаясь скрыться от египетской армии, воззвал за помощью к богу Яхве. Тогда море расступилось перед ним и евреями, которых он вел за собой. Но, как только фараон и его армия последовали за ними, море сомкнулось, утопив их.
Так вот, когда люди Конна последовали за мной, испанцы сомкнули ряды и напали на них. А я свободно добежал до края поля, не забыв поблагодарить Морриган за помощь. К несчастью, именно в ту ночь в игру вступил Энгус Ог. Он материализовался передо мной во плоти и потребовал вернуть меч.
— Сейчас не лучшее время для шуток, — сказала Флида.
— Да нет же, я как сейчас помню. На нем были потрясающие бронзовые доспехи с росписью, темно-синие наплечники и браслеты. Ты когда-нибудь видела их?