Преследуя Аделайн
Шрифт:
Мы с Джеем наблюдали за этим местом в течение последних двенадцати часов, идентифицируя, как девушек, так и мужчин. Каждая пролетевшая секунда казалась вечностью — зная, что они переживают нечто ужасное.
Пока Джей вел наблюдение, я позволил себе пять часов сна, прежде чем прийти сюда, — достаточно времени, чтобы сохранить остроту ума. Я должен быть на высоте, если хочу вытащить их живыми.
— Я здесь, чтобы доставить вас, девочки, домой, — отвечаю я, засовывая пистолет обратно в сапог.
Она смотрит на меня настороженно, как и некоторые другие девушки.
Никто
Я понимаю.
Я весь в шрамах с головы до ног, у меня два глаза разного цвета — оба драматического спектра — и я не маленький парень. Не говоря уже о том, что я только что убил кучу людей у них на глазах.
— Подкрепление прибывает, — сообщает Джей, как раз перед тем, как я слышу, как открывается задняя дверь и вбегают несколько человек.
— Молодой человек, здесь кровавая баня. Эти бедные девушки! Как тебе не стыдно, Зи. — Я вздрогнул от звука голоса Руби. Я не могу заставить себя вздрогнуть от пули, выпущенной в двух дюймах от моей головы, но Руби… Боже, помоги мне.
— Этого нельзя было избежать, Руби.
— Ни слова больше. Если бы твоя мать была здесь, она бы тебя за задницу схватила.
Я ворчу, но не отвечаю, позволяя ей обсуждать выживших, бормоча выговоры себе под нос. Руби была хорошей подругой моей мамы и любит напоминать мне и остальным членам экипажа, что она вытирала мне задницу, когда я был маленьким.
Если бы я мог убить торговцев наедине, то так бы и сделал, и я ненавижу то, что усугубил их травму. Но когда у тебя полный склад вооруженных людей, нельзя вызывать их в офис по одному, как будто их увольняют с работы. С ними нужно быстро расправиться там, где они стоят. Иначе можно допустить ошибку, в результате которой один из выживших может пострадать или погибнуть.
Необходимые средства, чтобы вытащить девушек.
Двое других, пришедших с Руби, Майкл и Стив, занимаются телами. Майкл вытаскивает сопротивляющегося Фернандо, бросая мне ключи от цепей девушек, когда проходит мимо. Руби уже нашла еще один комплект на одном из трупов и сейчас расстегивает остальные.
Я подхожу к матери-курице группы и снимаю с нее ошейник, моя рука почти дрожит от ярости, что приходится снимать этот чертов ошейник с шеи маленькой девочки. На ее горле видны раны и большой синяк, но я не позволяю ей увидеть ярость, кипящую под поверхностью. Она молча смотрит на меня, подозрение и неуверенная надежда борются в ее красивых светло-карих глазах.
Ее глаза напоминают мне мою маленькую мышку, и что-то защитное вспыхивает в моей груди.
— Как тебя зовут, малышка? — спрашиваю я, не сводя с нее глаз. Она, наверное, ждет, что мой настороженный взгляд будет путешествовать по всему ее телу, но она никогда не получит от меня этого дерьма.
— Сицилия, — отвечает она. Я вздергиваю бровь.
— Это оттуда твои родители? — спрашиваю я, замечая ее загорелую кожу, проглядывающую под грязью на лице.
Она неуверенно кивает головой.
— Мама и папа родились там, но они не могли вернуться туда с тех пор, как были в подростковом возрасте. Они сказали, что назвали меня в честь острова, потому что, хотя и тоскуют по дому, я даю им единственный дом, который им нужен.
Я
— Ты готова снова дать им дом?
Она делает паузу, а затем на ее лице появляется небольшая улыбка.
— Да, — шепчет она.
Слезы заливают ее глаза, но я не даю ей понять, что заметил это. Могу сказать, что она не оценит этого.
— Тогда пойдем, малышка.
Эта девочка вернется домой, и хотя ей предстоит долгий путь, она выздоровеет.
Мы следим за всеми девочками, которых мы спасаем, чтобы они не пропали снова. Если это может случиться один раз, то может случиться и дважды.
Она прижимается ко мне, когда мы выходим из здания. Уголком глаза я вижу, как девушка ступает в крови. Я останавливаюсь, указывая на нее, но смотрю на Руби.
— Руби! Что я сказал? На девушках нет ни капли крови.
Руби вздрагивает, роли меняются местами, когда она со стыдом бросается к девушке.
— Прости, милый зайчик, давай я тебя вытру, — ворчит она девочке, у которой на ноге не просто капля крови. — Смотри под ноги, хорошо?
Я поворачиваюсь, довольный тем, что она не позволит этому повториться.
Я помогаю Сицилии сориентироваться в этой бойне, следя одним глазом за ее ногами и за тем, куда она идет. Когда ей становится лучше, я веду ее к фургону, где ее безопасно доставят в больницу. Там ее семья будет оповещена.
Я насвистываю безымянную мелодию, предоставляя своей команде позаботиться об остальном, и направляюсь к своему Мустангу, спрятанному на другой стоянке через дорогу. Мне не терпится убраться отсюда.
Моя охота еще не закончена. Теперь я должен поиграть с моей маленькой мышкой.
Глава 7
Манипулятор
— Тебе нужно съехать из этого дома, — заключает Дайя, глядя на меня со страхом и бедой, клубящимися в ее мудрых глазах. Я только что рассказала ей о вчерашнем визите мамы.
По выражению ее лица я могу сказать, что она очень и очень боится за меня.
— Мне нужно закончить эту рукопись, — возражаю я, а сама все время думаю о том, в какую огромную сюжетную дыру я попала. Кажется, не имеет значения, сколько раз я нажимала на пресловутый сигнал тревоги — я не могу подняться. Сегодня вечером мне придется достать доску и липкие листочки, чтобы набросать сюжет, и тогда я смогу понять, как решить проблему раз и навсегда.
Иногда мне хочется просто упростить свои книги и на этом закончить, но тогда у меня не будет тех читателей, которые у меня есть.
— Э-э-э, — фыркает Дайя, качая головой. — Собирайся. У нас будет девичник.
Я падаю, доска и липкие заметки исчезают. Но я не спорю. Я инди-автор, поэтому публикуюсь тогда, когда готова. Почти не устанавливаю для себя сроки, потому что давление подавляет мое творчество. Я не могу писать, когда слишком волнуюсь, чтобы успеть закончить книгу к определенному времени. И какими бы замечательными ни были мои читатели, всегда есть это давление — выпустить следующую книгу.