Пресс-папье
Шрифт:
Наконец Холмс поднялся.
– Скажите, мистер Босни, кто занимает вот этот соседний дом – полковник из Индии или студенты-медики?
– Студенты. А вон тот, запертый, это дом полковника Харкера.
– Так я и думал. Если мы хотим вернуть рукопись, надо спешить. Мне придется войти в дом.
Я проследовал за мистером Босни к его входной двери, но, обернувшись, с удивлением обнаружил, что Холмс шагает по дорожке к соседнему дому.
– Холмс! – окликнул я его. – Нам же нужен вот этот дом.
– Ничего подобного, Ватсон. Вы сами когда-то были студентом-медиком, могли бы и догадаться, что нам нужен этот дом. – С этими словами он потянул шнурок звонка. – Читайте следы на земле, джентльмены, земля – это кожа огромного организма, о котором мы сегодня говорили, и на ней остаются боевые шрамы, способные рассказать немало удивительных историй.
Дверь отворилась, горничная проводила Холмса в прихожую.
– Да, – произнес мистер Босни. – Удивительное дело. Ума не приложу, при чем здесь эти студенты.
– Думаю, стоит подождать, – предложил я. – Холмс очень редко ошибается. Если он говорит, что они как-то связаны с нашей загадкой, значит, уж будьте покойны, связаны. Пойдемте-ка тоже осмотрим тротуар, может, нам удастся проследить ход его мысли.
Мы провели четверть часа, без особых успехов разглядывая уличную грязь сквозь лупу, которую Босни специально для этого принес из дома. Какой бы тайный шифр ни был записан в этой грязи, разгадке он не поддавался, и мы уже поднимались на крыльцо мистера Босни, собираясь выпить по стаканчику поссета, когда дверь соседнего дома распахнулась и из нее выскочил молодой человек; придерживая на голове шляпу, он со всех ног помчался по улице. Следом за ним появился и Шерлок Холмс, он следил за удалявшейся фигурой с беззлобной усмешкой.
– Задача оказалась элементарной, мистер Босни. Шуточного характера, как и подобает в это время года. Если вы соблаговолите вернуться с нами на Бейкер-стрит, я постараюсь пролить свет на эту загадку.
– Но… но, мистер Холмс! – воскликнул наш спутник. – А рукопись? Вы ее нашли?
– Если она не окажется у вас в течение часа, будем считать, что нам феноменально не повезло.
При нашем возвращении на Бейкер-стрит Холмс хранил молчание, разве что заметил, что, будь все расследования столь же простыми, жизнь обратилась бы в невыносимую скуку.
Когда мы вновь оказались в нашей теплой и уютной гостиной в доме 221б по Бейкер-стрит, Холмс снял с полки книгу и, предоставив нам с Каллифордом Босни и дальше возиться с рождественскими украшениями, погрузился в чтение. Потом он вдруг рассмеялся и захлопнул книгу.
– Знаете, Ватсон, а может, это дело еще и подойдет для ваших мемуаров. Оно не лишено интереса. Мне следовало бы додуматься до этого раньше.
– До чего, Холмс? – выкрикнули мы в один голос.
– Как мы с вами постановили, мистер Каллифорд Босни, – начал Холмс, причем в глазах его появились непривычные мне озорные искорки, – всё в нашей метрополии взаимосвязано самым причудливым образом. Люди, склонные наблюдать течение жизни, – такие, как мы с вами, – должны расположиться, подобно паукам, в самом сердце огромной паутины и научиться правильно истолковывать каждое трепетание этой сети, каждое дрожание нити. Едва вы упомянули, что по соседству с вами живут студенты-медики, я уловил это трепетание. Оно могло иметь отношение к делу, а могло и не иметь, однако я сделал мысленную заметку. Вы, Ватсон, вероятно, помните, что я сказал сегодня утром: единственное примечательное преступление, на которое сподвигся нынче Лондон, это кража статуи с вокзала Чаринг-Кросс. Вам, возможно, известно, мистер Босни, что студенты-медики любят подшутить друг над другом. Соперничество между студентами, обучающимися при двух известных лечебницах – Чаринг-Кросской и Гайз, – давно вошло в поговорку.
– Ну еще бы! – воскликнул я. – Помнится, в мое время…
– Разумеется, – оборвал меня Холмс, не терпевший, когда его перебивали. – Я еще подумал, что кража статуи как раз годится в качестве такого вот рождественского розыгрыша. Ваше упоминание о студентах-медиках, мистер Босни, вроде бы не относилось к делу, но я сразу заподозрил здесь скрытую связь. А стоило мне увидеть своими глазами то место, где вам повстречался экипаж-призрак, как все прояснилось. Натренированному глазу ничего не стоило прочесть следы на тротуаре. Я сразу же понял, что кеб дожидался кого-то возле дома студентов, а не возле вашего, мистер Босни. Лошадь переступала, переходила с места на место, из чего я заключил, что на козлах сидел не профессиональный возница. Он с трудом удерживал лошадь, пока в кеб грузили статую.
– Статую! – Каллифорд Босни всплеснул руками. – Ну конечно же! Вот откуда неподвижный взгляд и мертвенная бледность!
– Вы – идеальный свидетель, мистер Босни, но вы не смогли истолковать то, что видели. Вы почувствовали, что перед вами нечто нечеловеческое, однако не сумели сделать из этого наблюдения логических выводов.
– Просто голова у меня была забита призраками, мистер Холмс. Не забывайте, я только что дописал фантастическую повесть, и, видимо, мысли мои еще не вернулись из воображаемого мира. Ну а что же с рукописью?
– Я, как вы видели, зашел к студентам. Они не стали запираться и поведали мне, что, дабы умыкнуть статую, один из них нанял экипаж и, подкупив возницу, уговорил его удалиться со сцены. Стащив статую, один из студентов привез ее на вашу улицу. Его товарищи вышли из дома и помогли статую нарядить. Я заранее знал, что примерно так оно и было, – мне рассказали об этом следы. Студенты вернулись в дом, оставив своего предводителя на козлах, – им нужно было переодеться строителями. У них родилась безумная мысль взобраться на Темпл-Бар [146] и установить статую у всех на виду, прямо над улицей. Молодой человек, исполнявший роль возницы, рассказал мне о том, как вы подошли к экипажу, пока он поджидал своих друзей. Вы застали его врасплох, и ему не пришло в голову сказать, что экипаж занят.
146
Одна из упомянутых в начале неувязок: Темпл-Бар – ворота в Лондоне, на протяжении всей их истории неоднократно перестраивались. Были разрушены в 1878 г. (за три года до знакомства Холмса и Уотсона) и восстановлены только в 2003-м; неоднократно упоминаются в английских романах первой половины XIX в., в том числе и у Чарльза Диккенса.
– Какой негодяй! – воскликнул Каллифорд Босни.
– Уверяю вас, он от души раскаивается, – заверил Холмс. – Могу добавить, рискуя показаться нескромным, что он здорово перепугался, узнав, что за дело взялся Шерлок Холмс.
– Да уж, из пушки по воробьям… но что же с рукописью, мистер Холмс?
– Ах да, рукопись. Когда вы в ужасе отшатнулись, возница решил воспользоваться моментом и скрыться. Ему удалось невозбранно пронести статую в здание Чаринг-Кросской лечебницы и уложить на кровать – где, по его сведениям, она лежит и поныне. После этого он отогнал кеб в контору и вернулся к себе, в соседний с вашим дом, за полчаса до нашего с вами появления. Ему смутно запомнилось, что на сиденье кеба лежали какие-то бумаги, но он не обратил на них особого внимания. Когда я растолковал ему, что, если он не вернет рукопись, о всех его приключениях будет доложено директору лечебницы, он со всех ног помчался ее искать. Кажется, я слышу на лестнице его шаги.
В тот же миг дверь распахнулась и на пороге возник запыхавшийся юнец с пачкой бумаг в руках.
– Моя рукопись! – воскликнул мистер Босни, вскакивая со стула.
– Позвольте представить вам мистера Джаспера Корригана, – произнес Холмс. – Это мой старый друг доктор Ватсон, а этот джентльмен, автор только что возвращенной вами рукописи, – ваш сосед, писатель.
– Полагаю, сэр, мне нужно перед вами извиниться, – сказал студент, протягивая руку мистеру Босни. – Надеюсь, мистер Холмс вам обо всем рассказал. Уверяю вас, я ни в коей мере не хотел доставить вам столько волнений.