Престолы, Господства
Шрифт:
— Но это не было бы убийством. Не подходит под твоё определение намерения.
— Да. И если Глория Таллэнт окажется целой и невредимой, самое большее, на что может надеяться обвинение в деле Розамунды Харвелл, это непредумышленное убийство. Если же она окажется мёртвой, совсем другое дело.
— Не может существовать никакой связи.
— Что возвращает нас к несчастному совпадению. Боюсь, связь существует. Но в настоящий момент скажи мне со своей женской интуицией, кто, муж или любовник, скорее использовал бы чрезмерную силу?
Харриет задумалась. Она подошла к окну и невидящим взглядом уставилась
— Мне кажется, что это скорее был бы Харвелл, — сказала она. — У него в крови доминирование. Клод, независимо от того, что я могла бы сказать о нём, как о поэте, кажется довольно дефективным в том, что ты только что назвал мужественностью.
— В этом вся дьявольщина. Мы опять идём по кругу. Снова. Насколько дело касается подтверждения, кажется, что Харвелл говорит правду, а Эймери лжёт. Впору подозревать сговор между этой парочкой.
— Нет, — возразила Харриет. — Пока она была жива, их соперничество абсолютно не допускало ничего подобного, а как только она оказалась мертва, кто бы ни убил её, станет главным предметом ненависти для другого.
— Думаю, ты права. Придётся походить по кругу ещё немного.
— Ну, прежде, чем ты к этому приступишь, как насчёт небольшого кусочка добровольной англосаксонской радости? Вот я стою и без воротничка…
— Это как раз для меня. Никогда не мог штурмовать цитадель, как бы плохо она не была защищена. Единственное, что меня соблазняет, — это широко открытые ворота и трубы, призывающие войти.
— Ты один такой из всех мужчин?
— Ну, не совсем один. Но мы в меньшинстве. Я всегда был таким, что может подтвердить испорченный дядюшка Пол. Он расценивает это как слабость.
— Без сомнения, он с радостью со мной поделился бы. Но, думаю, я исследую это и без гида.
— И без каких-либо карт?
— Хватит набросков собственного изготовления. Какие трубы ты хотел бы услышать в качестве приглашения? Трубу Баха? [212]
— Ты смогла бы справиться с обычной трубой?
212
Винсент Бах (англ. Vincent Bach, 1890–1976) — музыкант и создатель современных духовых музыкальных инструментов, основатель корпорации Vincent Bach Corporation.
— Да, — сказала она, — думаю, смогла бы.
Вскоре после завтрака неожиданно объявили о приходе месье Гастона Шаппареля.
— Я хочу доставить себе удовольствие, мадам, милорд, лично наблюдать эффект от своей работы.
Вслед за ним в комнату вошёл Мередит с большим плоским прямоугольным пакетом.
— Дорогой мой коллега, — сказал Питер, откладывая в сторону газету и вставая, чтобы приветствовать француза. — Не было никакой нужды. Мы сами приехали бы, чтобы забрать портрет.
— Наблюдение, которое я хочу сделать, лорд Питер, касается вас двоих одновременно. Если бы я просто послал сообщение, что портрет готов и можно его забрать, приехал бы кто-то один из вас — не мог же я приказать, чтобы вы явились оба. Я не Людовик XV.
— Жаль, — заметил его светлость. — Думаю, вы могли бы преуспеть.
Месье Шаппарель склонил голову.
— Так, куда нам его поставить? — спросил Питер. — Где лучше освещение?
— Может быть, ты попросишь Мередита положить пакет на стол и принести нам стул с высокой спинкой, чтобы опереть на неё портрет? — предложила Харриет.
— Будьте добры пока повернуться спиной, — попросил Шаппарель.
Питер с улыбкой повернулся к Харриет. Она заметила, что он волнуется, как маленький мальчик в предвкушении удовольствия.
— Пожалуйста, теперь смотрите, — провозгласил Шаппарель.
Даржа руки на её плечах, Питер нежно повернул Харриет.
Глубоко потрясённая Харриет увидела, что на неё с холста смотрит человек, которого она никогда не видела в зеркале. Насторожённое и несколько вызывающее лицо обладало знакомыми чертами: нависающие брови, открытый пристальный взгляд и жёсткие густые тёмные волосы. Это она легко узнала. Это было лицо человека, который страдал, — это она тоже понимала. Новым же были небольшие нюансы: пристальный взгляд был наполнен тайной уверенностью, стремлением и ожиданием, — это был кто-то, хотя и серьёзный в настоящий момент, но собирающийся рассмеяться… кто-то всё всем доказавший и торжествующий.
На портрете она была слишком необыкновенной, чтобы быть красивой; впервые она увидела связь между своей ординарной внешностью и силой ума. Взглянув на Питера, она увидела, что он словно в трансе; на мгновение она заметила на его лице призрак подавляемого желания и восхищения, которые владели им в прошлом.
— Гм, гм, — произнёс Шаппарель с чрезвычайно довольным видом. — Я же говорил вам, что я — гений.
— Это действительно так — сказал Питер, как будто просыпаясь. — Я перед вами в большом долгу.
— Вы у меня в долгу на пятьсот гиней, милорд.
— Ну, сэр, вы же понимаете, что я говорю не о деньгах, — сказал Питер. — Я в долгу за то, что вы способны видеть и способны нарисовать это. Я и не думал, что кто-нибудь кроме меня самого…
— Я рад, что портрет вам понравился, милорд Питер. — Но, надеюсь, не настолько, чтобы вы не могли проявить великодушия, j’esp`ere. [213] Вы позволите взять портрет на месяц во время выставки? Если все мои клиенты будут радоваться так, как мистер Харвелл, я погиб.
213
Я надеюсь — (фр.).
— Вы должны простить беднягу Харвелла, — сказал Питер. — У него нет оригинала, способного составить ему компанию. Мне будет очень трудно расстаться с этим портретом даже при том, что я ежедневно могу любоваться на саму Харриет. Но, конечно, мы предоставим его — если вы считаете, что подобное проникновение в личность позволит вам найти новых клиентов.
— Клиентов, возможно, и нет. Люди боятся меня. Ils ont raison. [214] Но портрет принесёт мне славу. Это — одна из лучших моих работ. Она будет гвоздём шоу.
214
Они правы — (фр.).