Преступление победителя
Шрифт:
— Наверное, тебе скучно в столице, — вздохнул император. — Я слышал, ты скучаешь по Гэррану.
— А что в этом такого? — вдруг ответил за нее отец. — Кестрель там выросла.
Небо окрасилось в зеленый и красный. Император и генерал посмотрели друг на друга. Кестрель прекрасно знала это выражение на лице отца.
Страх начал таять, и Кестрель глубоко вдохнула. Весенний вечер был прохладным, но ей вдруг стало тепло. Защита отца, будто плащ, в который хочется поплотнее закутаться, легла на плечи Кестрель.
— Разумеется, — ласково произнес император, и его внимание вновь вернулось к лодкам, на которых уже зажигали новый фитиль.
31
Когда рана генерала зажила, император подарил ему золотые часы.
Кестрель стояла рядом с отцом на бледно-зеленой лужайке в Весеннем саду. Там расставили мишени для стрельбы из лука, по которым стреляли придворные. В небе клубились белые облака, напоминавшие взбитые сливки. Дул теплый, нежный ветерок. Служанки уже убрали зимнюю одежду Кестрель и достали из шкафов тонкие кружевные платья. Она представила Арина в Гэрране, в саду на крыше его дома. Какие там сейчас распускаются цветы?
Золотые часы издали звон. Генерал Траян приподнял брови:
— Они с боем.
Император посмотрел с довольным видом. Наверное, выражение лица генерала вполне можно было принять за восхищение, но Кестрель заметила, как отец скривил губы.
— Не завидуй, Кестрель, — сказал император. — У тебя скоро день рождения.
Ей исполнится восемнадцать в конце весны — прямо перед свадьбой.
— До него больше двух месяцев.
— Это не так уж много. Траян, я хочу, чтобы ты остался в столице до свадьбы.
Генерал захлопнул крышку часов.
— Мы только что захватили восточную равнину. Если вы не хотите ее потерять…
— Там и без тебя справятся. Ты едва-едва поправился. Нельзя же сразу отправляться на битву. Мертвым ты мне пользы не принесешь. Нет, решено, ты остаешься. Мы вместе отметим день рождения Кестрель. — С видом человека, которому пришла в голову лучшая идея на свете, император добавил: — Я подумал: почему бы ей не сыграть что-нибудь для всего двора?
Раздался глухой стук — чья-то стрела попала в мишень. Генерал промолчал и сжал губы.
— У нее талант к музыке, — продолжил император. — Вся в мать.
Генерал никогда не скрывал своей ненависти к музыке. Он считал позором любовь дочери к инструменту, на котором обычно играли рабы. Хотя иногда Кестрель казалось, что дело не только в этом. Отец видел в музыке соперницу. Он мечтал, чтобы дочь пошла в армию, — та отказалась. Хотел, чтобы она бросила музыку, — снова провал. Игра на фортепиано как будто выражала протест Кестрель… И только сейчас Кестрель подумала, что отцу, возможно, больно видеть ее за инструментом совсем по другой причине.
— Должен признаться, — продолжил император, — мне очень хочется показать всем талант Кестрель. Пусть видят, какая у меня прекрасная невестка. — Он улыбнулся и отошел поговорить с главой сената.
Генерал Траян сжал часы в кулаке. До чего же нелепый подарок, ведь ему нередко приходится устраивать ночные вылазки! Внезапно зазвеневшие часы могут стоить ему жизни.
— Отдай их мне, — предложила Кестрель. — Разобью их о камень.
Генерал едва заметно улыбнулся.
— Когда император вручает тебе подарок, хочешь не хочешь — носи. — Отец покосился на кинжал у Кестрель на талии. — Иногда он делает это специально, чтобы показать, что ты принадлежишь ему.
«Я не принадлежу императору», — хотела возразить Кестрель, но отец уже отошел от нее и медленно зашагал навстречу морскому офицеру.
Раздались аплодисменты: очевидно, кто-то из придворных попал в центр мишени.
— А ты не хочешь пострелять? — Кестрель не заметила, как подошел Верекс.
— Сегодня мне не хочется.
Дул ветер, к тому же отец был здесь. Ей не хотелось опозориться перед ним.
— Пойдем, посмотрим, кто победит.
Принц предложил Кестрель взять его под локоть, и они направились к площадке, где были установлены мишени.
— Ты очень много знаешь о медицине, — сказала Кестрель, пока они шли по лужайке.
Принц пожал плечами.
— Хотел бы ты стать врачом, если бы тебе дали выбор?
Верекс уставился себе под ноги и промолчал. Кестрель не могла понять, обиделся ли он или просто не знал, как ответить. Потом принц вдруг обронил:
— За тобой наблюдает гэрранский министр земледелия.
Кестрель повернулась и увидела, что Тенсен сидит на стульчике под деревом, поставив перед собой трость и положив на нее руки.
— Нет, только сама не смотри, — поспешил предостеречь Верекс. — Надо быть осторожнее.
Она едва не оступилась.
— Не понимаю, о чем ты.
— Ты же знаешь, зачем мой отец держит его при дворе?
Помедлив, Кестрель ответила:
— Чтобы следить за ним.
— И что же подумает император, если увидит, что министр, в свою очередь, наблюдает за тобой?
Кестрель нервно сглотнула. Несмотря на перчатки, ее руки похолодели. Но она попыталась ответить уверенно и беспечно:
— Я же не виновата, что на меня все смотрят.
Верекс покачал головой и обернулся к лучникам.
— Поверь, — сказала Кестрель, — гэрранский министр меня ни капельки не интересует.
Принц покосился на нее с укором:
— Кестрель, я прекрасно знаю, что тебя интересует.
Она попыталась перейти на шутливый тон и сменить тему:
— Раз уж мы заговорили о том, кто за кем следит, может, скажешь мне, какая из моих служанок докладывает тебе?
— А разве что-то изменится? Ты еще не поняла? Они все за тобой следят. Одну подкупил я, а остальных кто? — Верекс наконец повернулся к Кестрель лицом. — Ты спрашивала, мечтал ли я стать врачом. Да, когда-то я очень хотел. Даже книги специальные читал. А потом мой отец сжег их. Кестрель, я знаю, ты думаешь, что хорошо спрятала свое сердце, так что никто его не увидит. — Верекс посмотрел ей прямо в глаза. — А я тебе говорю: лучше прячь свои чувства.