Преступление победителя
Шрифт:
— Я знаю, что ваш народ страдает. Я также понимаю, что моя страна слишком мала и не сможет противостоять империи в одиночку. Если бы мне позволили выбирать между востоком и империей, я бы выбрал вас. Позвольте нам стать вашими союзниками.
Королева склонила голову набок:
— И что же Гэрран может нам предложить?
— Мы будем сражаться на вашей стороне.
— А взамен мы, конечно, должны будем защищать ваш чудесный полуостров. Как ты верно заметил, Гэрран — небольшая страна. Ваши солдаты ничего не изменят. И потом, неужели ты хочешь, чтобы твои люди стали пушечным мясом? Даже если так, как мы будем сотрудничать? Наши народы говорят на разных языках.
— Мы выучим дакранский.
Королева недоверчиво приподняла бровь.
— Я вам докажу, — пообещал Арин.
— Что ж, попытайся.
— Хорошо. — Гэрранский губернатор произнес единственное дакранское слово, которое знал. То самое, что брат королевы сказал ему на причале. На лице королевы отразилось удивление, но она не улыбнулась. Услышав следующие слова, Арин подумал, что, наверное, только что оскорбил ее еще сильнее.
— А теперь перейдем к твоему наказанию, — сказала королева.
За то, что он принес с собой кинжал врага, Арина вообще лишили оружия.
За то, что он проник на территорию Дакры, Арину запретили ее покидать.
За преступления против брата королевы пострадавшей стороне позволили самостоятельно выбрать наказание.
— Позже я прикажу тебя казнить, — заявил Рошар, когда проводил Арина в отведенную ему комнату. — Мне нужно решить, как лучше тебя убить.
В изуродованном лице дакрана трудно было найти сходство с Ришей или с королевой. Рошар, видимо, заметил, как внимательно рассматривает его пленник, и оскалился:
— Или придумаю что-то похуже смерти.
Арин отвел взгляд. Рошар выложил на стол вещи Арина: еду, воду, одежду. Но кинжал оставил себе.
— А это что? — Рошар поднял сверток, в котором лежали цветные клубочки.
— Набор для шитья.
Дакран бросил нитки на стол и уставился на пожитки Арина, как будто сложенные вот так, все вместе, они могли дать ответ на трудный вопрос.
— Ты проделал долгий путь.
— Да.
— Из столицы империи. — Рошар помолчал, потом тихо спросил: — Моя сестренка здорова?
— Да. Она…
— Я не желаю о ней говорить. Просто хотел знать, что она в порядке.
— Разве вы с королевой не беседовали о Рише в самом начале, когда мы только вошли?
Рошар посмотрел на Арина как на сумасшедшего:
— Нет, конечно!
— Тогда о чем ты так долго говорил?
— О твоих преступлениях. В мельчайших подробностях.
— Нет, — не поверил Арин, — ты как будто рассказывал историю.
Рошар постучал пальцем по фляжке на столе:
— Ты явно ничего не знаешь о нашей стране, раз приволок с собой это.
— Почему ты не скажешь мне, о чем говорил с королевой?
Рошар продолжил стучать по фляжке, отчего она покачнулась. Наконец дакран ответил:
— Может, это и впрямь была история. Что, если я рассказал королеве о двух рабах в далекой стране и о том, как один помог другому?
— Но ведь я тебе ничем не помог. — Арин вновь вспомнил тот день: вкус пыли во рту, гравий, впившийся в щеку, крики, жгучий стыд.
— Ты спас меня, — сказал Рошар.
Арин ничего не понимал. Сначала он решил, что дакран насмехается над ним. Но голос Рошара звучал искренне, с какой-то затаенной тоской. Может, он представил себе другую версию событий? Придумал мир, где нож валорианца не успел коснуться его лица. Добрую сказку со счастливым концом.
— Мне очень жаль, — осторожно ответил Арин. — Я пытался. Но не смог ничего сделать.
— Ты помог мне сохранить то, что потом подтолкнуло меня к повторному побегу.
29
— Мне нужна твоя помощь, — сказал генерал Траян.
Весна давно началась. Кестрель пропустила большую часть празднований по поводу окончания зимы, поскольку все время сидела с отцом. Она согласилась сходить лишь в приют. Но дети с недоверием смотрели на ее ярко раскрашенных змеев.
— Они неправильного цвета, — пожаловалась одна маленькая девочка. — Я хочу черный.
После визита Верекс перебрал оставшиеся подарки.
— Можно я оставлю себе вот этого? — Он поднял розово-зеленого змея. — Он мне больше всех нравится.
Кестрель тогда только улыбнулась. Теперь она с опаской посмотрела на отца, ожидая продолжения.
— Я хочу, чтобы ты прошлась по столичным бойцовским клубам, — попросил он, — и завербовала для меня новых солдат.
Кестрель резко отодвинула стул от кровати, отчего он громко скрипнул, и принялась теребить вышитый рукав. Кестрель представила, будто разочарование, которое она испытала, — это нить. Его можно завязать в узелок или превратить в тугие стежки. За все то время, что Кестрель провела у постели отца, он еще ни разу ни о чем ее не просил. На что она надеялась?
Может, что генерал захочет стакан воды. Или поинтересуется, куда делся подаренный им кинжал. Он не мог не заметить, что теперь его дочь носит другое оружие. Вычурный подарок императора ярко сверкал у нее на поясе.
Кестрель могла бы рассказать отцу многое, но только если тот сам попросит. Однако вместо этого она произнесла то, что легко было сказать. Злые, привычные слова:
— Я не стану заниматься делами армии.
— Кестрель!
— Посмотри, что с тобой стало.
— Я поправлюсь.
— А в следующий раз? Ты снова полезешь в бой, и однажды тебя убьют. А мне останется лишь поставить на стол пустую тарелку для твоего призрака.
— Призраков не бывает.
— Значит, у меня не останется ничего.
— Нам нужны новые солдаты, — настаивал отец. — Наше войско не справляется.
— Так перестаньте завоевывать новые земли!
— Император не захочет.
— А чего хочешь ты?
— Глупый вопрос, — разозлился генерал.
Как он понял, какие слова ранят ее больнее всего? Неужели все дело в том, что отец знает ее дольше всех на свете? Но нет, время здесь ни при чем, ведь Арин обладал той же способностью. «Я больше тебя не знаю, — бросил он ей. — И знать не желаю».