Преступный викинг
Шрифт:
Рейн засмеялась простосердечию Тайкира. Ей было приятно видеть его выздоравливающим. К тому же он как две капли воды был похож на Дейва, оставшегося в другом времени.
— Когда я смогу ехать? — спросил он, внезапно посерьезнев. — Я должен быть в Равеншире до того, как саксы попытаются завладеть им.
— Через неделю, — ответил Селик.
Он незаметно подошел сзади и с задумчивым видом прислушивался к шутливой беседе брата и сестры.
— Ну нет, — возразила Рейн. — Через две недели, не раньше. Может быть, даже через три.
— Мы уедем отсюда
— Я не старик, — возмутился Тайкир. — С завтрашнего дня начну упражнять ногу. Через неделю я не я буду, если не сяду на коня.
— У тебя получится, — подбодрила его Рейн, с беспокойством глядя на Селика.
— Для нас опасно так долго оставаться тут, — объяснил Селик. — Наверняка саксы собирают силы, чтобы взять нас. Тайкир это понимает.
— Да, понимаю, Селик, и я благодарен тебе, что ты меня не бросаешь тут. — Он ласково поглядел на Рейн и пожал ей руку. — Я же не умер. И теперь должен жить долго. Еще спляшу на свадьбе, — поддразнил он ее.
— На моей свадьбе? — не поняла Рейн. — На какой свадьбе? Я не собираюсь замуж.
Тайкир возвел глаза к небу.
— Маленький ангел шепнул мне.
Селик посмотрел на него так, словно он опять впал в горячечный бред.
Вечером Рейн, закутавшись в шкуры, сидела, скрестив ноги, в шатре Селика и с беспокойством думала о пленниках. Правда, Селик привез им чистые туники, штаны и меховые плащи. Бог знает, где он взял все это. Наверное, снял с мертвых. Тем не менее, осенние ночи становились заметно холоднее.
Она попыталась было попросить его поставить для пленников шатры, но на его лице каждый раз появлялось упрямое выражение, стоило ей заговорить о несчастных под открытым небом. Тогда она перестала спорить с ним, полагая добиться своего лаской.
Рейн разложила перед собой все свои вещи, решив, что пора наконец посмотреть, что же она принесла с собой в прошлое.
Кроме маленькой аптечки, у нее была еще косметичка с зеркальцем, тушью, румянами и тюбиком губной помады с запахом клубники, которая наверняка ей пригодится, если она еще собирается целоваться с Селиком. Ну нет, больше этого не будет. Но тут же честно признала, что обманывает сама себя.
Кроме гребня, румян, бумажника и чековой книжки, вот уж, право, необходимая вещь в десятом веке — десять тысяч долларов в банке и никакой пошлины на вывоз, у Рейн были еще кубик Рубика, который ей часто помогал снять напряжение после операции, и две пачки «Лайфсейверс» — леденцов со вкусом тропических фруктов.
Сунув зеленую конфетку в рот, она сложила все свое имущество обратно в рюкзак и принялась играть с кубиком Рубика.
Она все еще играла, от напряжения даже высунув кончик языка, когда в шатер вошел Селик, растирая голые руки.
— Почему у тебя зеленый язык?
Она открыла рот и показала ему крошечный кружочек.
— «Лайфсейверс».
— Это медицинское?
— Нет, — рассмеялась она. — Конфетка. Сладкая. Хочешь?
Он с сомнением посмотрел на желтую «таблетку», но взял ее и положил в рот. На его лице появилось довольное выражение, когда он с хрустом разгрыз ее.
— Не грызи. Она сама растает. Растяни удовольствие.
— Это я умею, — ухмыльнулся он и подмигнул ей. — Умею растягивать удовольствие, правда?
Она недовольно фыркнула, возмущенная этим откровенным самолюбованием, но все же протянула ему еще одну конфетку ее любимого красного цвета. Селик высунул язык посмотреть, не покраснел ли он, и потребовал себе еще две конфетки — оранжевую и зеленую, потому что вторую красную она ему не дала.
— Много у тебя этих кружочков?
— «Лайфсейверс», — уточнила она с улыбкой, убирая полупустую упаковку. — Это все, — солгала она, скрестив за спиной пальцы.
Зачем ей делиться «тропическими фруктами» с варваром? Вот Тайкиру, наверное, надо будет дать одну конфетку.
— А это что? — спросил он, опускаясь около нее на шкуру.
— Кубик Рубика. Головоломка.
Он долго и с любопытством наблюдал за ее манипуляциями, пока она не сложила кубик как надо. Рейн не стала хвастаться своим особым талантом ко всяким играм, а ведь один раз она даже выиграла первенство штата, на которое собралось множество любителей головоломок.
— Дай попробовать.
Мысленно усмехаясь, она протянула ему кубик. Через час, когда она одетой улеглась в постель, он ничего не сказал, хотя она приготовилась поспорить с ним насчет обычая викингов спать голыми. Он так увлекся, что ничего не заметил. Проспав часа три, Рейн открыла глаза и увидела, что он все еще сидит, закусив нижнюю губу, и с остервенением крутит кубик.
Почти перед самым рассветом он лег рядом и прижался к ней. Вдохнув влекущий аромат «Страсти», шепотом спросил:
— Ты научишь меня завтра, как решать головоломку?
— Угу, — не просыпаясь, ответила она.
— Тогда я тоже тебя чему-нибудь научу.
Рейн тотчас проснулась и открыла глаза.
ГЛАВА 7
— Убби-дубби-ду. Да-да, да-да, да. Убби-дубби-ду. Да-да, да-да, да.
— Убби, прекрати петь эту чепуху, или, клянусь, я вырву твой поганый язык, — проворчал Тайкир, не останавливая коня. — Ради бога! Я ее уже во сне слышу.
— Тайкир, не срывай свое плохое настроение на Убби, — насмешливо попеняла брату Рейн.
После двух дней, проведенных в седле, Рейн наконец-то совершенно освоилась на Божьем Посланце. Она дала это имя боевому коню, который увез ее и Селика с поля битвы. Когда Рейн объявила, что хочет назвать его так и не иначе, Селик запротестовал:
— Сама ненормальная, и имя даешь ему ненормальное.
Убби же, наоборот, пришел в полный восторг и сказал, что лучше не придумать.
Рейн с беспокойством посмотрела на маленького человечка, который ехал на одной из лошадей, потерявших своих хозяев во время сражения и приведенных Селиком и его воинами в лагерь. Она была рада, что Селик взял Убби с собой, а не заставил его идти вместе с пленниками. Убби очень страдал из-за своего артрита.