Претендент
Шрифт:
– Заставляет задуматься, зачем они выставили всю эту еду, - размышлял Букко, почесывая локоть.
– Мы должны тренироваться по восемь часов в день на диете из черствого хлеба и каши, а теперь они решили устроить нам настоящий пир. - Он покачал головой.
– Сегодня они хорошо к нам относятся, потому что ждут, что завтра мы погибнем. - Римляне любят, когда их осужденные умирают с сытым брюхом, - прорычал Паво. Он покачал головой.
– В любом случае, ты так и не рассказал мне о своей роли на играх.
Эта мысль пощекотала Букко, и его настроение несколько улучшилось от новости, которую он скрывал от своего друга. Он похлопал себя по внушительному животу, и болезненная улыбка скользнула по его губам, когда он заявил: - Ты увидишь новый комедийный номер. Тренер считает, что я умею смешить людей.
Увидев смятение на лице Паво, он продолжил: - О, все не так уж и плохо. Я буду развлекать толпу в перерывах между боями. А самое лучшее, - доброволец постучал себя по носу, - что завтра меня не порубит какой-нибудь закаленный в боях сириец.
Паво изучал своего друга: - Ты в хорошем настроении.
Букко засунул большие пальцы на набедренную повязку и вызывающе вздернул подбородок, глядя на толпу: - Приходит с переменой мест, мой друг. Когда ты родился в канаве, нет смысла блеять о своей судьбе. Тебе просто нужно смириться с этим, не так ли? В любом случае, я бы не поменялся местами с таким высокородным парнем, как ты, ради всего фалернского Кампании . Все эти интриги и необходимость прикрывать свою спину. Насколько я могу судить, вы, аристократы, чрезмерно богатеете, а в один прекрасный момент вас сошлют, присудят к лудусу или того хуже, зарежет в каком-нибудь глухом переулке Рима отряд преторианцев. Нет, я за простую жизнь в любой день недели.
– Как благородно с твоей стороны, Букко. Возможно, ты сам захочешь сразиться с Дентером и использовать выигрыш, чтобы расплатиться с долгами перед Карбо, Гурджесом и любым другим несчастным человеком, которому ты должен деньги.
Букко замолчал.
– Нет, - продолжал Паво.
– Я так и думал.
Тяжело вздохнув, Паво поискал на форуме Гурджеса. Он обнаружил ланисту возле других высокопоставленных лиц на мраморных ступенях общественного зала в задней части площади. Слуги толпились вокруг них, разнося подносы с инжиром, оливками, финиками и другими закусками. Паво увидел, что Гурджес стоял сбоку от основной группы влиятельных лиц. Он разговаривал с высоким темноволосым мужчиной с резко выделявшимися скулами и гладко выбритым лицом.
– Кто этот красавчик рядом с Гурджесом?
– спросил Букко.
– Паллас, - мрачно пробормотал Паво, вздрогнув, узнав этого человека.
Толпа замолчала. Паво и Букко развернулись лицами вперед, когда перед столами на козлах вышел коренастый мужчина и взобрался на временный деревянный постамент, возведенный на площади. Мужчина прочистил горло.
– О, боги, глашатай, - проворчал Букко.
– Будем надеяться, что этот старый дурак не станет болтать, так же долго, как те, которые были в Остии.
Паво посмотрел на своего друга. Мужчины и женщины в конце толпы навострили уши. Над форумом повисла тишина.
– Его Императорское Величество, Император Клавдий, с гордостью объявляет об уникальном зрелище для жителей Пестума, - заявил глашатай хриплым голосом, который пронесся над головами толпы и эхом разнесся по улицам.
Паво покрылся холодным потом, когда он понял, что его победа над Бритомарисом только помогла Палладе укрепить доверительное положение при Императорском Дворе. Клавдий хоть и носил титул Императора, мрачно подумал он, но истинная власть принадлежала Палладе и его лакею Мурене. Типичная моя удача, подумал он с горечью. Я нажил себе врагов из самых могущественных людей Рима.
Глашатай продолжал: - Завтра на Арене состоятся зрелищные гладиаторские бои, оплаченные Императором, которого лично представляет имперский секретарь Марк Антоний Паллас.
Паво оглянулся на вольноотпущенника. Он махнул толпе, срывая аплодисменты. Рядом с ним Мурена что-то прошептала ему на ухо. Паллас усмехнулся.
– Утром состоятся казни!
Толпа зааплодировала, когда герольд указал на разорванную шеренгу осужденных, стоявших справа от гладиаторов. Цепи были стянуты вокруг их тощих запястий и лодыжек. Их скелетообразные бородатые лица были лишены надежды. У одной или двух более простых душ были хищные взгляды в глазах, когда они смотрели, как рабы выносят еще больше подносов с едой к столам.
– Днем будет двадцать пар боев, - проревел глашатай под очередной хриплый хор одобрения толпы.
– Главная достопримечательность представит две легенды Арены, сражающиеся насмерть. Он жестом пригласил Паво и его тренера выйти из строя гладиаторов. - Вот это -первый претендент. Представляю вам сына изменника- легата и гладиатора, победившего язву Рима, Бритомариса… Марка Валерия Паво.
Толпа разразилась бурными аплодисментами, когда Каламус проводил Паво к середине площади. Он взобрался на деревянную платформу, а его тренер встал сбоку. Приветствия возрастали. Мужчины до хрипоты кричали, прославляя своего нового героя. Женщины локтями пробивались вперед толпы, чтобы поглазеть на него. Эта сцена на мгновение ошеломила Паво, прежде чем осознал навязчивые тревоги по поводу его затруднительного положения. Несмотря на его попытки овладеть техникой ретиария, он все же намного увереннее чувствовал бы себя с мечом в руке. Он еще не разу не испытал бою свое новое оружие. Его охватил приступ огорчения, и он втайне пожалел, что оптиона Макрона не было рядом с ним. Несмотря на все свои различия, Паво и Макрон разделяли общую ненависть к бюрократии и распрям, которые гноились в сердце Рима, и предпочтение гладиуса всем другим видам оружия.
Ватага шумных мужчин, слонявшихся возле таверны, разразилась пьяными скандированиями.
– Готовьте трупные крючки для Паво! - пели они, поднимая в воздух кувшины с вином.
– Трупные крючки для Паво! О, они тебя трупным крюком оттащат с Арены!
– Очаровательные люди, - сказал Паво.
– Дебоширы из Помпеи, - возразил Каламус.
– Я несколько раз видел их на Арене а таком же состоянии. Это поклонники Дентера. Конечно, на самом деле они и не собираются смотреть на бой. Им бы просто позлится и избить несколько местных жителей. Не обращай на них внимания.
Паво оглянулся на гладиаторов. Амадокус превратил свои синяки в красноты ярости из-за почестей, которые оказывали молодому бойцу. Паво посмотрел вперед, когда глашатай провел руку дугой перед его грудью. Толпа замолчала.
– А с кем завтра встретится Паво? - Глашатай повысил свой голос дальше, чтобы его было слышно среди дебоширов. На мгновение он оставил вопрос висеть у него на губах, пока не вверг толпу в безумное ожидание. Потом продолжил: - Победитель сорока девяти поединков на Арене. Победитель Феликса Бесстрашного. Разрушитель Черного Фракийца. Я представляю вам гордость Помпеи … Децима… Коминия… Дентера!