Превыше чести
Шрифт:
Орток, растерявший все свое высокомерие, быстро поднес чашу с питьем к губам Илтарни, едва не пролив половину.
— Йен Тривер, — обернулся король к главе Тайной службы. — Рэнри по вашей части — и чтобы немедля! Особенно долговые расписки ищите. Наверняка этот несчастный расписки ему давал. Иначе и быть не может.
— Рэнри… — пробормотал йен Тривер. — Наследство он, видите ли, получил… шкура продажная! Это моя оплошность… я ведь никогда его толком ни в чем не подозревал.
— Если вас это утешит, — ядовито заметил Эгарт, — его я тоже никогда не подозревал. Скорей уж я
Тривер вскинул глаза, но смолчал. Еще бы! Кому легче всех заговоры плести на виду у короля, как не главе его Тайной службы! Теперь-то старый лис понял, отчего Эгарт последние дни сторонился его, а если о чем и беседовал, так исключительно о пустяках. Кому и довериться можно в таком деле, кроме себя? Ох и долго бы Эгарту пришлось в одиночку искать виновного, сумей надломленная совесть Илтарни стерпеть еще и зрелище казни!
— Ваше величество… — Тихий голос Ортока весь был одна сплошная мольба. — Ведь не хотите же вы сказать, что весь этот бред… что все это — правда?!
— Не хочу, — хмуро ответил Эгарт. — Вынужден.
— Но ведь Даллена с поличным взяли, — еще тише промолвил Орток. — И он во всем сознался… сам сознался.
Вместо ответа король расстегнул ормхет и достал из нагрудного потайного кармана небольшой лист пергамента.
— Это, — произнес Эгарт, развернув лист и положив его на стол возле плотно укупоренной бутыли с каким-то целебным зельем, — последняя воля и завещание покойного графа Даллена йен Арелла.
Четкий летящий почерк Даллена, так хорошо знакомый всем присутствующим, невозможно было спутать ни с каким другим.
Неудивительно, что в день казни король читал это завещание так долго — ведь, кроме подписи, печати, даты и места его составления, в нем стояло всего три слова.
Найдите настоящего убийцу.
— Ты лжешь! — потрясенно выдохнули посреди общего молчания Тэйглан и Дэррит.
Даллен обреченно опустил голову.
— Ты лжешь, — одними губами повторил Тэйглан.
Молчание было настолько глубоким, что казалось, разорвать его пелену невозможно и вовсе. Да и чем… как… какие слова можно найти для настолько немыслимого самооговора?
— Быть того не может! — выкрикнул Хэйдльяр снизу, с площади. — У него нож был кровью испачкан… и плащ!
Вообще-то никому, кроме Мастера и Вопрошающих, не дозволено говорить, пока не окончен допрос у Камня Истины, — вот даже и Старшие Поющие молчат. Но…
— Я окунул их в кровь после того, как Тэйглан отошел от тела, — глухо промолвил Даллен, не подымая головы, — и легкая радуга просияла ему навстречу. Лгать больше не имело смысла.
— Это в зале, где полным-полно народу? — возмутился Хэйдльяр. — Как бы не так! Мы бы увидели! Я бы точно увидел!
— Ничего бы ты не увидел, — угрюмо возразил Даллен, стараясь не глядеть на радужные блики. — Даже если бы меня за руку держал.
— Ты просто еще не сталкивался с мастерами кэрье, Хэйдльяр, — вздохнул Старший Поющий Лэйнир.
Кэрье! Великое воинское искусство отвода глаз! Пусть и берет оно свое начало, по слухам, от фокусника, который женился на воровке, — но то, чем стало искусство кэрье за минувшие века, под силу только лучшим из лучших воинов. Не всякий к нему способен — слишком уж совершенное владение собственным телом для этого требуется. Потому что кэрье — это ведь не только маскировка, обычная для разведчика. На владеющего кэрье можно смотреть в упор — и все равно ничего не заметить. Потому что любой кэрье знает, как заставить тебя смотреть туда, куда нужно ему, — и притом без всякой магии. Просто кэрье так шевельнет своей левой рукой, что смотреть ты будешь неизбежно… нет, даже не на руку его левую, а, скажем, на правую пятку… в то время как правая рука сделает все, что необходимо, — а ты ничегошеньки так и не увидишь.
Так вот каким образом нэллех оказался на земле, хотя Тэйглан с Даллена глаз не спускал… да нет, в том-то и дело, что не с него, а с широкого, неровно зашитого шрама на его боку! Хоть и в кандалах, а сумел ведь Даллен каким-то образом так извернуться, чтобы поймать и направить взгляд Тэйглана, куда хотел… кому, кроме кэрье, такое под силу? Да, но… откуда Лэйниру знать, что Даллен — кэрье?
Тут только Тэйглан вспомнил, что Старший Поющий Лэйнир тоже был у Кроличьей Балки… был — и с графом йен Арелла если и не сталкивался, то уж имя его слышал наверняка.
Или Лэйнир знал его не по имени, а по боевому прозванию — как Рыбью Кровь?
— Но… ведь тебя случайно изобличили… — растерялся Хэйдльяр. — Когда тебя в толпе к Тэйглану притерло… это же просто случай, что твой плащ его руки коснулся…
Хэйдльяр, да ты никак рехнулся! Случай? Такое можно разве что с горя ляпнуть. Если и есть на свете несовместимые слова, так это «кэрье» и «случай».
— Я виноват перед Тэйгланом, — хрипло произнес Даллен. — Я его выбрал. Он ведь был другом Анхейна… и самым наблюдательным из вас из всех. Мне нужен был тот, кто меня нипочем не упустит.
— Но… почему? — невольно воскликнул Хэйдльяр. Лэйнир опустил голову. Еще бы! По мнению Тэйглана, ответ был очевиден — а уж для того, кто знал Даллена, так и вовсе бесспорен.
— Ради Шайла — вот почему! — хрипло выдохнул Даллен, и огненная радуга полыхнула в такт его словам. — Потому что я знаю, что такое для вас Поющий! И что такое боевое безумие найгерис — тоже знаю! Поющий убит — вероломно, предательски, ударом в спину… некогда настоящего убийцу искать! Его когда еще сыщешь… а боевое ваше безумие — вот оно, рядом, рукой подать! Далеко ли было до резни? Почитай что и нисколько! Двести разъяренных найгерис… да стены Шайла кровью бы умылись по самые крыши!
Тэйглан судорожно сглотнул… ты прав, Даллен… ты даже и не предполагаешь, как ты прав…
— Я же был у Кроличьей Балки, — сдавленно произнес Даллен. — И я знаю, как сражаются найгерис. Что мы могли противопоставить, как остановить? Найгери можно остановить только мертвым, да и то не сразу. Две сотни вооруженных найгерис остановить нельзя — только истребить… для того ли вы к нам приехали? И сколько бы при этом народу замертво полегло?
Теперь, когда лгать не было нужды, слова так и рвались из глубины души наружу — и точно так же радужный огонь рвался им навстречу из глубины Камня. Пальцы Даллена тонули в его сиянии; их почти уже и не было видно.