Презент для незнакомки
Шрифт:
Когда утренняя прохлада врывается в открытое окно, можно, закутавшись в одеяло, бесчисленное число раз просыпаться и тут же, блаженно засыпать, полностью теряя ощущение времени.
— Ал-ло! Это ты? — Звонкий детский смех в телефонной трубке вытащил меня из сонного небытия.
— Может быть и я. Вот посмотрю в зеркало и скажу точно. — Я вылез из-под одеяла и почему-то на полном серьезе стал искать глазами зеркало. А тем временем детский голос в телефонной трубке сменился взрослым, точнее, приятным женским:
— Это Татьяна. Срочно приходи. У меня неприятности.
— Какие?
— Нешуточные.
— Не строй из себя Анну Каренину. Она носила совсем другие шляпы. Сейчас приду, — ответил я, представив пышные Татьянины формы в старинном корсете и бесчисленных кружавчиках.
Я направился к Татьяне, совершенно не думая о её неприятностях, и лишь пытался угадать на каком этапе серьезных разговоров можно будет перейти к интимным отношениям и возникнут ли при этом какие-нибудь проблемы.
Вообще-то я стараюсь не думать о проблемах, которые не стоят передо мной в данную минуту. Живу настоящим, но не отрицаю реальности будущего. А вот к прошлому отношусь с долей скепсиса и из-за плохой памяти считаю, что о прошлом нельзя говорить однозначно. Запечатленные в сознании картины всегда трактуются как связанные с одним из множества прошлых. А вот в однозначности будущего я никогда не сомневался. Оно всегда дает нам знать о себе в виде отдельных фраз или событий, грядущее значение которых мы не всегда понимаем правильно, а чаще вовсе о нем не задумываемся.
Пасмурная погода навевала мысли о спиртном. Но это не было жгучим желанием. Скорее я не возражал против дорогого коньяка, импортного вермута или джина. Прочие, более скромные напитки, которые мне были по карману, почему-то желания не вызывали. То, что мы имеем в реальности, в «натуре», чаще всего нас не устраивает, и мы ищем или придумываем что-то другое. Но всё придуманное гораздо примитивнее реальности. Только в придуманных детективах, где каждый персонаж выполняет свою функцию, можно предугадать ход событий. В реальной жизни много «лишних» персонажей и никогда нельзя поставить точку. Ведь в любой момент для кого-то из «лишних» события только начинают разворачиваться. Можно приблизить крутой детектив к жизни, описывая, всё как есть, а затем подогнать джип с киллерами и из автоматов убрать всех «лишних».
Мои сентенции были прерваны громким скрипом шин. Рядом со мной резко затормозил джип, из которого выскочили трое парней. Один из них достал пистолет.
«В чьем-то сюжете я лишний», — после констатации этого факта мне стало не до абстрактных размышлений.
Молодые люди после обмена эмоциями:
— Это он был с Юсовым.
— Да, в генеральской форме.
— Попался, кидала! — предложили мне поехать с ними.
Я не отказал им в их просьбе, но отнюдь не из признательности за любезность.
Проехав минут пять, в полном молчании, один из них задал весьма интересный для меня вопрос:
— Что с ним будем делать?
— Пусть решает Якобсон.
— Позвони ему.
— Бесполезно. Он с Лидой.
— Ну и что?
— Отключает мобильник.
— Поехали к озеру. Они наверняка там.
Как следовало из их разговора, на мое счастье готового решения у них не было. Конечно, можно считать невезением, если, в солнечный день ты не смог вырваться в Подмосковье, а в пасмурный день тебя обеспечивают транспортом. Но поскольку дозы невезения не бывают бесконечными, то я решил, что серьезных неприятностей мне удастся избежать. Не может же не везти во всем и сразу.
Озеро оказалось большим и красивым. Часть берега была обнесена высокой оградой, сквозь которую виднелись кирпичные коттеджи. Два милиционера с автоматами открыли перед джипом шлагбаум. Все коттеджи были непохожи друг на друга, объединяли их один и тот же сорт кирпича и безвкусный дизайн. Я всегда восторгался архитектурой неоштукатуренных зданий дореволюционной постройки. «Кирпичное кружево» делало похожими на дворцы фабричные корпуса и трамвайные депо. Недалеко от Сокольников, по другую сторону железной дороги стоят цеха одного старого завода. Кирпичные арки над окнами, ступенчатые карнизы, классические колонны — всё это ставило заводской двор в один ряд, если не с Версалем и Петергофом, то уж, по крайней мере, с музеями-усадьбами. Современные же коттеджи мне больше напоминают казармы и тюрьмы. Эта ассоциация оказалась не случайной.
Якобсона на месте не оказалось. Мои похитители, заперев меня на втором этаже коттеджа, укатили. Я же не стал строить из себя графа Монте-Кристо, так как не только мстить кому-либо, но и бежать отсюда мне не хотелось из-за условий содержания, существенно отличных от аналогичных у французских узников времен Империи и Директории. Весь этаж, лишенный каких-либо перегородок представлял собой одну большую комнату, которую можно было называть спальней из-за огромной кровати, стоявшей в центре. Но были и атрибуты, не характерные для спальни: джакузи у окна, а также унитаз, биде и душ. Вдоль стены стояли шкафы с зеркальными дверцами. С зеркального потолка свисали веревочные качели, у которых помимо узкого деревянного сидения, были свисающие латунные стремена. Я ненадолго задумался о «наездницах и приемах «джигитовки».
Непонятного назначения огромный прямоугольный предмет инициировал в моей голове совсем другие эмоции. Отделанный лакированным деревом он был похожим на шикарный гроб, в которых хоронят миллионеров и мафиози. Но конструкция предмета не предполагала его переноски и соответствующих ручек и потому, он напоминал постамент в крематории для траурных митингов. К моей неописуемой радости, на самом деле, им оказался холодильник, в котором плотно, почти без промежутков стояли всевозможные бутылки. Многие из них были уже «початые» и оттого ничто не мешало мне приступить к серьезной и длительной дегустации. Рюмки, фужеры и стаканы я нашел в одном из шкафов.
Алкогольное изобилие при полном отсутствии закуски для человека, не успевшего позавтракать, оказалось непосильной нагрузкой. С трудом, отойдя от холодильника, я, не разуваясь, растянулся на кровати и сразу заснул. Снились знакомые с детства цветные иллюстрации из «Книги о вкусной и здоровой пище».
Разбудил меня резкий металлический скрежет открывавшейся алюминиевой оконной рамы. Кто-то с пистолетом в руках влезал в окно. Зрелище было великолепное: синяя джинса на фоне багрового заката, который, отражаясь от окон, повторно полыхал в каждой складке куртки. Кобальто-суриковый диссонанс в духе французского импрессионизма стимулировал интуитивное восприятие, которое безошибочно указало, что под джинсовым костюмом скрывается женская фигура. Автоматически сделанный глоток спиртного окончательно выключил способность здраво мыслить. Даже не подумав о том, что целью влезавшей могло быть мое освобождение, я в приливе активности, выбил пистолет и схватил её за руку. Столкнувшись при этом с ней нос к носу, я с удивлением узнал Лиду.