Прежде чем я усну
Шрифт:
Проще воспринять? Или проще рассказать?
Вот интересно, что бы он сказал на мое признание: Честно говоря, нет. Я вообще не помню, чтобы меня сбила машина. Зато я помню какой-то отель, где я ждала другого мужчину.
— Нет, — сказала я. — Ничего такого. Просто смутное ощущение.
— Смутное ощущение? В каком смысле «смутное»? — он вдруг повысил голос, почти разозлился. Я окончательно расхотела продолжать разговор.
— Не знаю, — сказала я. — Ничего определенного. Просто
Он как будто успокоился.
— Может, это пустяки, — сказал он. — Твое сознание сыграло с тобой злую шутку. Постарайся просто об этом забыть.
Забыть?Да как он может об этом просить? Он боится, что я вспомню всю правду?
А что, вполне вероятно. Ведь сегодня он мне уже сказал, что меня сбила машина. И ему совсем не хочется оказаться лгуном даже на оставшиеся полдня, которые я способна удержать в памяти. Но возможно, он лжет ради моего блага. Теперь я понимала, что верить в то, что меня сбила машина, легче для нас обоих. Но узнаю ли я когда-нибудь, что случилось на самом деле?
И кого я ждала там, в номере отеля?
— Ладно, — сказала я. Что еще я могла сказать? — Наверное, ты прав.
И мы вернулись к ужину, который уже остыл. Меня накрыла новая, холодящая, убийственная мысль. А что если Бен прав? Что если и правда была авария? Что, если мой больной мозг породил и номер в отеле, и нападение?Возможно, это моя фантазия. Фантазия, а не воспоминание. Может ли быть, что, будучи не в силах смириться с простым фактом аварии на скользкой дороге, я все выдумала?
Если так, значит, моя память не работает. И ничто ко мне не возвращается. И я вовсе не поправляюсь — я схожу с ума.
Я взяла свою сумку и высыпала ее содержимое на кровать. Вот мои вещи. Кошелек, ежедневник с обложкой в цветочек, помада, компактная пудра, салфетки. Мобильный телефон, еще один. Мятные леденцы. Монетки. И желтый квадратный листок бумаги.
Я села на кровать и стала перебирать эту кучку. Сначала вытащила ежедневник, малюсенький, и поначалу обрадовалась, обнаружив имя доктора Нэша, написанное черной ручкой на задней обложке изнутри, но потом заметила ниже в скобках слово «офис». Сегодня воскресенье. Я его не застану.
Желтая бумажка была пустая, только скомкана с одной стороны, на липкую полосочку налипли грязь, волосы. Я подумала, да с чего я взяла, что доктор Нэш мог дать мне свой личный номер, но тут вспомнила, что он написал его в самом начале книжки. «Позвоните мне, если понадобится помощь», — сказал он при этом.
Я нашла номер и взяла оба мобильных телефона. Я не помнила, который из них дал мне доктор. Я проверила тот, что побольше, и все прояснилось: все звонки были Бену или от него. Второй же — «раскладушка» — казался совсем новым. «Зачем
Несколько секунд тишины, затем резкий звонок и голос:
— Алло? — голос был сонный, хотя было еще не поздно. — Кто это?
— Доктор Нэш, — сказала я шепотом. Я слышала, как Бен внизу, в гостиной, смотрит телевизор, какое-то шоу талантов. До меня доносились пение, смех, периодические аплодисменты зала. — Это Кристин.
Пауза. Пытается сообразить.
— Ах да. Как..
Меня охватило острое разочарование. Он явно не обрадовался моему звонку.
— Извините, — сказала я. — Просто ваш номер написан в моем дневнике.
— Конечно, — сказал он. — Конечно. Как вы? — Я промолчала. — У вас все в порядке?
— Простите, — повторила я. Слова посыпались из меня сами собою. — Мне нужно с вами встретиться. Сейчас. Или завтра. У меня было видение. Прошлой ночью. Я все записала. Какой-то отель. Кто-то постучал в дверь. А потом я не могла дышать. Я… Доктор!
— Кристин, — сказал он. — Погодите. Что произошло?
Я сделала глубокий вдох.
— Я кое-что вспомнила. И я уверена, что это напрямую связано с потерей памяти. Но я не понимаю. Ведь Бен говорит, что меня сбила машина.
Я услышала какой-то звук, словно он переменил позу. И другой голос. Женский.
— Ничего, — сказал он тихо, а потом что-то еще, я не расслышала.
— Доктор Нэш! — сказала я. — Доктор Нэш, меня действительно сбила машина?
— Я сейчас не могу говорить, — сказал он, и я услышала женский голос, он звучал громче, требовательнее. Во мне зашевелилось какое-то чувство. Злость. Или паника.
— Умоляю вас! — сказала я. Слова сами вырвались наружу.
Молчание, потом он заговорил другим, солидным голосом.
— Извините, но сейчас я немного занят. Вы все записали?
Я не отвечала. Занят.Я представила его с девушкой, представила, чему именно могла помешать. Он заговорил снова:
— То, что вы вспомнили… Вы записали это в дневник? Обязательно запишите.
— Хорошо. Но я…
Он перебил меня:
— Поговорим завтра. Я позвоню вам. На этот номер? Я позвоню.
Облегчение, смешанное с чем-то еще. Чем-то неожиданным. Не могу сформулировать. Радость? Восторг?
Нет. Это было нечто большее. Тут и тревога, и уверенность, подогреваемая легкими вспышками будущего счастья. Даже сейчас, около часа спустя, записывая свое ощущение, я его помню. И теперь могу назвать. Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Это предвкушение.
Но чего? Он скажет мне, что надо делать, подтвердит еще раз, что память начала потихоньку ко мне возвращаться, а лечение приносит результат. Этого? Или есть что-то еще?