Президент
Шрифт:
Предвижу возражения, что это было раньше, что демократические страны (если речь идет о них) не воюют. Как же! Горячей войны между ними, может, и нет, но войн прочих: торговых, за ресурсы, эмиграционных, финансовых -- хоть отбавляй. И это в развитых демократиях, что же говорить о странах, не входящих в число мировых лидеров?
Предположим, что президент некоей североафриканской страны, будучи в восторге от европейских демократий, решит помогать новым друзьям в их войне с нелегальной эмиграцией. Это приведет к полицейским и даже войсковым операциям на его южных границах, откуда идет поток нелегалов из "черной" Африки. Далее, чтобы пресечь их перевозку на юг Европы, президенту придется усилить пограничный флот, а это -- нарушение военного равновесия. Такие действия вызовут обострение отношений с африканскими соседями. Более того, будет необходимо возвращать пойманных мигрантов, а значит, появятся лагеря беженцев. Европейские государства обвинят президента в жестокости и создании предпосылок для гуманитарной катастрофы с мигрантами, -- так что любитель дружбы будет кругом виноват.
Выбор врагов и союзников является, таким образом, одним из важнейших действий президента, определяющий курс развития страны.
ГЛАВА IX. О ГОСУДАРСТВЕННЫХ И ОБЩЕСТВЕННЫХ СТРУКТУРАХ, НА КОТОРЫЕ МОЖЕТ ОПИРАТЬСЯ ПРЕЗИДЕНТ В СВОЕМ ПРАВЛЕНИИ
...В любом государстве гражданам представляется два способа заслужить народное расположение: первый способ -- общественное служение, второй -- личные отношения и связи.
Никколо Макиавелли
Без сомнения, устойчивость государства и президентской власти основывается на устойчивости общества. Как сказал О'Генри, "трест может лопнуть только изнутри".
Народ, элита и власть -- важнейшие силы в обществе, их взаимодействие во многом определяет внутреннюю и внешнюю политику государства. Если народом считать основную непривилегированную часть населения, а президентом -- правителя, может быть скрытого, но реального, ответственного за развитие государства и решающего так или иначе его проблемы, то с понятием "элита" определиться сложнее. Как ни проработана тема элитаризма за последние сто лет, до сих пор есть прямо противоположные точки зрения. Не буду углубляться в подобные вопросы, предположу, что элита, с одной стороны, -- это часть общества, владеющая средствами производства, финансами (а значит, как я показал выше, -- и властью, то есть является олигархией), а с другой -- это руководство партий, движений, профсоюзов (политическая элита). Одна из важнейших задач президента -- контролировать отношения между ним самим, элитами и народом.
Вообще-то успехов немного. Но главное: есть правительство!
Из высказываний В. С. Черномырдина
К сожалению, единых методов, которые помогли бы предвидеть результат взаимодействия этих трех сил, нет. Как и в нерешенной до сих пор физической задаче о притяжении трех тел, здесь можно получить ответы только для частных случаев -- например, если один из центров силы слаб. Так, если слабо правительство и президент, то возникает борьба между теми или иными кланами элит, имеющими или желающими иметь власть, и народными, зачастую бунтарскими движениями. В некоторых случаях такое противостояние может затронуть армию, полицию, а отсюда недалеко и до гражданской войны.
В другом случае, если аполитична и, в общем, удовлетворена своей жизнью основная масса народа, то президент оказывается лицом к лицу с бизнес-элитой, прежде всего финансовой олигархией, и политической элитой, где не так опасна оппозиция, как соратники. Это характерно для стран первого типа. Если общество сытое, стабильное, возможности для политического маневра и ведения войн у президента резко уменьшаются.
Обычно в таких государствах действует двухпартийная система -- замечательное изобретение властей. Она и обеспечивает стабильность -- такие партии мало отличимы друг от друга, и предоставляет выбор, интригу: интересно угадывать, чье лицо дополнит галерею президентских портретов. Но при этом большинство предпочитает известное старое -- одну из двух партий -- неизвестному третьему новому, это сводит на нет возможность проведения серьезных внутренних реформ. А постоянные изменения нужны, и не вести их -- смерти подобно. Без них, например, даже спокойные богатые страны могут прийти к своеобразному внутреннему загниванию при внешней умиротворенности и материальном достатке. Результат -- Брейвик и его террор, попытки терактов в Стокгольме и в Копенгагене в конце 2010 года, забрасывание гранатами базарной площади в бельгийском Льеже, и прочая, и прочая.
Следовательно, президенту нужно, для нормальной своей жизни, обеспечить постоянное созидательное напряжение элите, бизнесу, рядовым гражданам и государственному аппарату, то есть организовывать общие для всех войны, в которых большая часть народа и элит будет ему союзниками. Такие действия могут вызвать у людей удовлетворение и гордость собой, своим обществом, своим государством, а значит, и правителем. Иначе сила развития общества будет направлена на политические изменения и обернется против президента.
Всякая власть исходит от народа. И никогда уже к нему не возвращается.
Габриель Лауб
Польский журналист
Необходимо помнить, что народ редко бывает благодарен, не делает выводов и предсказуемо управляется только в пределах отдельных групп. Этот факт не принижает священное для многих понятие "народ". Народ -- как море. Никто, пускаясь в плавание, не требует у моря благодарности, но и не ждет злой памяти. И от народа этого тоже требовать нельзя.
В последние годы стало модным в дополнение к известной тройке "власть -- элиты -- народ" добавлять так называемый "креативный класс". Возникло даже популярное социально-философское учение -- элитизм. Креативность, то есть творческий подход, -- это, конечно, замечательно. Понятно, что при быстрой смене технологий, меняющих мир, при обновляющихся стереотипах поведения, новой моде, при облегчении контактов между людьми -- все, кто участвуют в этом обновлении, привлекают к себе повышенное внимание. Особенно, если результаты творчества приносят их создателям миллиарды долларов, да еще в молодости, -- у всех на слуху имена Билла Гейтса, Джобса, Цукерберга. В погоню за богатством и самореализацией бросаются десятки тысяч молодых (и не очень) активных, амбициозных людей. Стоит ли рассматривать их как самостоятельную общественную и политическую силу? Нет, уже исходя из следующего соображения: обычно из всех предлагаемых к финансированию проектов, "старт-апов", изобретений, не больше двадцатой их части получают деньги, реализуются и приносят прибыль. Это в среднем. В некоторых случаях может оказаться доходным и каждое десятое новое коммерческое предложение -- например, разработки компьютерных игр, которые создают серьезные программисты; а вот в модельном бизнесе удачными могут оказаться и меньше процента от всех предлагаемых проектов. Получается, из ста креативщиков девяносто пять -- неудачники, как говорят американцы -- лузеры. Лузеры, конечно, относительно "креативного класса"; они могут стать или остаться программистами на проекте, администраторами фирм, журналистами по заданию, технологами, в общем, быть хорошими людьми и специалистами. Они могут быть также заинтересованы в креативности на работе (или работодатель заставляет работать креативно), но отдельным классом их не назовешь: это, как и в прошлых веках, нанятые рабочие, просто вид наемных рабочих сейчас изменился. Не может быть выделенного общественного, с особыми политическими предпочтениями "креативного класса", если абсолютное большинство его представителей должно этот класс покинуть. Да, бывает, что разорившиеся хозяева становятся рабочими, служащие открывают свое дело, а профсоюзные руководители идут в политику. Миграция из класса в класс, в элиту и обратно -- обычное дело, но не девяносто же пять процентов покидает свое социальное место...
Президент обязан оказывать всемерную помощь людям, создающим новое, и по возможности привлекать их к своей работе, но не меньшее внимание он должен уделять тем, кто сохраняет работающее старое. Для развития экономики, снижения коррупции и прочих важных задач нужны не толпы дизайнеров, а долгая и упорная работа.
По-прежнему солью земли, опорой власти остаются те, кто изо дня в день ходят на работу, планомерно выполняют определенные действия, в общем, "долбят в одну точку". Вспоминается анекдотичный образ Гомера Симпсона, главного героя многолетнего американского мультсериала. Гомер глуп, толст, ленив, он пивной алкоголик и не в состоянии запомнить двух фраз подряд. С пяти до одиннадцати вечера он сидит в баре. Но зато содержит семью, любит жену, воспитывает троих детей, ходит на работу на атомную электростанцию, имеет свой дом. Симпсон, по (креативной) задумке сценаристов -- противоположность креативности. Один из его лозунгов: "Попытка -- это первый шаг к провалу". Но именно миллионы подобных гомеров симпсонов, далеких от каких-либо амбиций, создали все, ставшее материальной и духовной основой нашего мира; и, хотя у них тусклые глаза и непросветленные лица, именно такие люди продолжают содержать и развивать нашу цивилизацию. К ним, кстати, и примыкает рано или поздно абсолютное большинство представителей "креативного класса".
***
Теперь остановлюсь на политике президента по отношению к наиболее общественно значимым социальным группам: националистам, молодежи, верующим, силовикам и государственной администрации.
Для любой страны национализм -- опасное, сильнодействующее политическое средство. Очевидно, что войны, которые ведутся с использованием идей национализма, очень быстро могут стать горячими, даже если начинать их как торговые, например, для протекционизма во внешней торговле. Понятие "свой -- чужой" одно из древнейших, и число проблем, с ним связанных, только увеличивается при росте международного разделения труда (когда зачастую одним странам достается работа, а другим -- доход) и легкости перемещения рабочей силы. Во многих странах националистические настроения проявляются в виде неприязни к мигрантам и беженцам, с одной стороны, и к более успешным соседям, с другой. Усиливается напряженность в даже в отношениях между диаспорами внутри одной страны. Это беда всего мира. Европейцы, живущие в странах азиатско-тихоокеанского региона, часто удивляются, когда узнают, насколько сильны националистические настроения у народов в этой части мира; пожалуй, они сейчас гораздо напряженнее, чем даже в первой половине ХХ века в Европе.