Презумпция любви
Шрифт:
— Тысячу долларов за статью?
— Мое имя дорого стоит. И если получится, это будет цикл из десяти статей об этой партии.
Он высыпал смолотый кофе в турку, добавил сахар, залил водой, поставил на газ.
— Я не хочу, чтобы это сумасшествие продолжалось, надеюсь, вы со своей стороны предпримете меры.
Он достал из навесного шкафчика несколько упаковок, что-то добавил в турку и принялся медленно двигать ее над огнем газовой горелки.
— Наши дети любят друг друга, — сказал он. — У них очень нежные и доверительные отношения.
— Что значит — доверительные?
— Это очень просто, Любовь Георгиевна, очень просто. Дети верят друг другу, а это в наше время большой дефицит. Я бы мог привести немало примеров на эту тему, но, надеюсь, вы и сами понимаете, что верить друг другу в наше время — это больше, чем клясться в любви.
— Вы не хотите воздействовать на своего сына, чтобы он оставил мою дочь в покое?
— Я разве похож на подлеца, который будет мешать двум красивым молодым людям любить друг друга?
— Но они не пара!
— Скажите это Светлане. Она чудесная девушка, и я рад, что сын выбрал именно ее.
— Но сам-то он!..
— А она — его. Они удивительно красивая пара, и я полагаю, что нужно сделать все, чтобы сберечь их любовь. Это ведь хрупкое чувство, его следует беречь всем, кто рядом.
— Зэк и отличница престижного вуза! — иронически хмыкнула Воронина. — На что вы надеетесь?
— Вы и сами понимаете, что это не так.
— Что значит — не так? Думаете, я подговорила вашего сына избить хозяина фирмы, где он работал?
— Думаю, нет, но точно знаю, что вам не известен истинный мотив его поступка. Иначе вы совсем по-другому бы относились к Сашке.
— Ну скажите, осчастливьте меня своими секретами.
— Это излишне. Я обещал ему, что никому не скажу.
— Тогда нам не о чем говорить больше!
— Любовь Георгиевна… — Он поставил на стол маленькие чашки, разлил в них ароматный напиток. Принес бутылку коньяку.
— Мне спиртное не нужно, — менее уверенно сказала она.
— Это рецепт моего прадеда, надеюсь, помните, кем он был? Так что извольте, кофе-то сами просили, я приготовил. Или для прокуроров писаны другие законы? Которые мы, простые смертные, не читывали?
Как же он достал своими умными рассуждениями! Ну ладно, кофе выпьет, подумаешь, капля коньяку в нем! Она пригубила ароматный напиток и невольно зажмурилась, чувствуя блаженство. Какой прекрасный кофе, восхитительный вкус! Выходит, она раньше и не пила настоящего кофе.
Малышев усмехнулся. Точно так же и Света жмурилась, она похожа на мать.
— Вы неплохо умеете варить кофе.
— Я вообще хорошо готовлю, а вдвоем со Светланой мы творим на кухне чудеса кулинарии. Творили…
Светка и дома была главным поваром, но, оказывается, она еще и здесь… И с ним, вот на этой кухне…
— Вот здесь?
— Да. Мы с ней такие блюда готовили, Сашка потом пальчики облизывал. Если бы вы видели, как все это происходило, порадовались бы за свою дочь.
— Почему я должна радоваться этому?
— Потому что девушка счастлива на кухне, что вообще-то редкость, а парень в восторге от ее стряпни, что тоже нечасто случается. А все почему? Я стоял за всем этим, ни к чему не призывал, просто помогал Свете готовить. Советовал. Иногда мы даже спорили. Но все это было… как должно быть в семье. И было, и будет.
«Не будет», — мысленно сказала Воронина.
Допила кофе — и вправду был невероятно вкусным, — встала из-за стола.
— Спасибо за кофе, Владимир Сергеевич, он у вас получился, но хочу вас предупредить: если ваш сын будет упорствовать, у него возникнут серьезные проблемы. Пусть раз и навсегда откажется от Светланы, и я помогу ему досрочно выйти на свободу. Это мое условие. И я шутить с вами не намерена.
Он смотрел на нее совершенно спокойно, как смотрит взрослый человек на лающего йоркширского терьера.
— Приятно, что оценили вкус кофе. Жаль, что он не пробудил в вас никаких человеческих чувств. Но я не боюсь ваших виртуальных автоматчиков. А что касается Сашки… Мир не без добрых людей, помогут. Но и вы запомните — если с ним что-то случится, вас не только родная дочь возненавидит, но и многие другие. Я ведь журналист, у меня друзей много.
— Всего вам доброго! — сказала Воронина и побежала к двери.
— И вам тоже, — услышала непривычно жесткий ответ.
Глава 10
Странная это штука — одиночество. Вроде бы привыкаешь к нему, с головой погружаешься в работу, возвращаешься домой поздно, сил хватает лишь на то, чтобы поужинать, иногда — почитать хороший роман или посмотреть умную передачу. А перед тем как уснуть, необходимо было еще раз поразмыслить над очередным делом. Но это в нормальной обстановке, когда знаешь, что в доме порядок, дочь учится, она отличница, умница, да и красавица, чего там скромничать. Но вот случаются проблемы в доме — оказывается, что привыкнуть к одиночеству нельзя. Работа из рук валится, ни читать, ни смотреть дурацкие телепередачи абсолютно не хочется.
Друзей у нее не было, друзья покойного мужа время от времени звонили, поздравляли с праздниками, но все реже и реже это случалось. Дочь была для нее всем, но… много ли времени она уделяла дочери? Ох, мало, совсем мало. Чтобы забыть о смерти любимого мужа, приходилось много работать, а работа такая, что душа черствеет. Не раз ловила себя на мысли, что и с дочерью разговаривает с повелительной интонацией в голосе, потом жалела, вспоминая, но Светка росла умненькой девочкой, все понимала.
И вот что получилось из этого — она потеряла дочь. Появился какой-то бандит, и все пошло наперекосяк.