Презумпция виновности. Часть 1. Надежды не тая. Россия. Наши дни. III
Шрифт:
Григорий встал и произнес то, что просил сказать его Роман:
– Ваша честь! Прошу вас продлить срок моего предварительного заключения на семьдесят два часа для того, чтобы мой адвокат успел ознакомиться с материалами уголовного дела.
– Он только что ознакомился! – невозмутимо ответила судья. – У него было для этого достаточно времени. Какое мнение у прокуратуры на этот счет?
– Возражаю, Ваша честь! – оторвавшись от скамьи, пробубнил полненький прокурор.
– Слово предоставляется прокуратуре для предъявления обвинения, – скучно произнесла Тимакова и уткнулась в бумаге на столе.
Вместо прокурора встала следователь Валерия. Она зачитала уважаемому суду обвинение и потребовала ареста для задержанного, напомнив, что у него есть два гражданства – России и Израиля, заграничный паспорт, поэтому он может скрыться от следствия. Адвокат в свою очередь попросил для своего клиента меру пресечения, не связанную с изоляцией от общества, поскольку у Григория четверо детей, один из которых – инвалид первой группы; он кормилец двух семей, поэтому его изоляция от общества повлечет за собой тяжелое материальное положение сразу двух семей; подчеркнул, что Тополев обязуется являться по первому вызову следственных органов, не будет скрываться и мешать следственным действиям.
Настало время для последнего слова задержанного. Гриша встал и спокойным ровным голосом произнес:
– Ваша честь! Прошу вас отпустить меня домой. Никуда я не сбегу. Обязуюсь сдать следственным органам свои паспорта – и российский, и израильский, решить вопрос с потерпевшим и загладить свою вину.
– Ну вы же не признали свою вину? – оторвавшись от документов и пристально посмотрев на Григория, поинтересовалась судья.
– Нет, не признал, – ответила вместо Тополева следователь Черноус.
– Ну вот! А хотите домой, – ласково и как-то по-доброму произнесла Тимакова. – Суд удаляется в совещательную комнату для принятия решения по делу.
Все встали, судья покинула зал вместе с секретарем.
В зале громко выдохнули и загалдели. У Григория появилась возможность пообщаться с адвокатом, друзьями и родственниками, но он выбрал разговор с Валерией. Помахав ей рукой и обратив на себя внимание, он попросил ее подойти к решетке. Вместе с ней подошел и адвокат.
– Здравствуйте, Валерия Викторовна! – поприветствовал ее Тополев. – Вы сегодня прелестно выглядите!
Валерия засмущалась, но была явно польщена полученным комплиментом.
– Вы о чем-то хотели поговорить, Григорий Викторович?
– Да, очень хотел. Во-первых, разрешите представить вам моего нового адвоката Романа Шахманова. Я не знаю, что там случилось с Ильей, но сегодня мне представили Романа как моего нового адвоката.
– Мы уже познакомились перед заседанием, – поспешил влезть в разговор тот.
– Я хотел вас спросить, Валерия Викторовна. Чего вы от меня хотите? Давайте попробуем решить мою проблему наименее кровавым способом. Что для этого от меня потребуется?
– Вы понимаете, Григорий… Я уже обсуждала все с Ильей. И я вас уверяю: если бы он сегодня был вашим адвокатом, вы бы пошли домой после судебного заседания, но, как я понимаю, вы выбрали долгий путь – путь борьбы и поиска правды. Он вас до добра не доведет…
– Да, мы будем бороться до последнего, – негромким, но очень четким голосом отбарабанил адвокат. – Мой клиент ни в чем не виноват! И мы будем добиваться оправдательного приговора.
– Ну вот видите! – посмотрев на Гришу с жалостью, закруглила разговор следователь и вернулась за свой стол.
– Григорий, не волнуйся! Я знаю, как с ними бороться. Мы победим, я тебе это обещаю! Главное – слушай меня во всем и ничего не бойся. Я специалист по борьбе с ментовским беспределом.
В зал вернулись судья с секретарем. Все встали, и Тимакова объявила результативную часть своего решения. Оно звучало так: в семидесяти двух часах отказать, арестовать на два месяца до седьмого декабря 2014 года. На этом судебное заседание было закрыто.
Конвой открыл дверь в камеру, надел на арестованного наручники и повел его на выход. Адвокат вслед Григорию прокричал, что приедет к нему в ближайшие дни – и они все обсудят. Лариса со слезами на глазах говорила: «Держись! У меня все хорошо! Будем бороться! Ты не бойся, я тебя не брошу!»
Гришу сопроводили вниз, в подвал, где, сняв с него наручники, поместили в одну из трех камер, которые судебные приставы почему-то тоже называли «стаканами». Внутри было довольно темно. Тускло горела лампочка в сорок ватт, спрятанная за ажурной решеткой, чтобы не разбили. Стены камеры были покрыты такой же «шубой», как в ИВС, только темно-рыжего цвета. По периметру располагались плотно прикрученные к стене деревянные лавки шириной тридцать пять – сорок сантиметров с металлической окантовкой. Над входом под потолком проходила труба вытяжки. В камере было тепло и очень накурено. Напротив входа сидели четыре человека, знакомые Григорию по автозаку, который вез их на суд и которых фсиновцы называли бурятской бандой. И действительно: только один из них был славянской внешности, остальные трое были похожи на представителей малых народностей Забайкалья.
Тепло поздоровались, обнявшись, представились, подробно расспросили про беду, рассказали про свою делюгу 12 . Их доставили на суд из СИЗО-2 «Бутырка». Русского парня звали Дима – он у них был за старшего и больше всех старался отвлечь Гришу от грустных мыслей после шока, полученного на суде. У него уже была десятка 13 за плечами, поэтому он хорошо знал и понимал происходящее вокруг. У его подельников-бурят тоже было по несколько отсидок, и только самый младший из них был первоходом 14 . Дима поведал, что они приехали в Москву погулять на майские праздники и сидели в дорогом хорошем ресторане, как вдруг ворвался ОМОН, их положили на пол, немного попинали ногами и затем привезли в полицию. Там выяснилось, что на парковке рядом с рестораном из автомобиля украли два миллиона рублей, и их обвинили в этой краже. Они, естественно, ни сном ни духом – ни в чем не виноваты. Сегодня у них была вторая продленка 15 , они предлагали по пять миллионов рублей залога за каждого, но им отказали. Их автомобиль находится на Петровке 38, и на нем катаются опера. Адвокаты давно обещают их освободить, но уже второй раз динамят. После сегодняшнего заседания они уже подумывают о признании вины, чтобы только побыстрее оказаться в лагере.
12
На тюремном сленге подробности уголовного дела.
13
Отсидел десять лет после первой судимости.
14
Первый раз в тюрьме.
15
Суд по продлению срока содержания под стражей.
– Ты представляешь, мы весь вечер в ресторане сидели, никуда не выходили! Потерпевший никого из нас не опознал. А когда нас пробили и выяснилось, что у нас есть судимости, то вдруг пропали все записи с видеокамер, и теперь мы никак не можем доказать, что никакого отношения к преступлению не имеем. Вот такие чудеса! А ты говоришь – обнальщик кинул…
Ожидание оказалось недолгим, и опять по одному их завели в ту же «газель» и рассадили так же, как везли сюда. Снова тот же тесный и душный «стакан». На этот раз ехать было хоть и очень тяжело, но дышать стало полегче. Коленки болят, воздуха не хватает, ноги затекают, долгие московские пробки тормозят движение… Но от этого всего Гришу отвлекали мысли: «Как бы побыстрее попасть в камеру 288? Связаться по телефону с Ларисой, чтобы все разъяснить, дать указания, успокоить, объяснить, где брать деньги, куда идти и с кем разговаривать… Узнать у нее, что это за новый адвокат и почему ей не понравился Илья…» Шахманов обещал прийти в ближайшие дни, но сегодня уже пятница, а значит, придет он в лучшем случае в начале недели. Надо срочно подавать апелляцию на решение суда по его аресту, искать выходы на Валерию и ее начальство, чтобы договариваться о подписке или домашнем аресте, а затем пытаться закрывать дело. Необходимо срочно связаться с Антоном и Сережей, согласовать с ними общие показания, договориться о совместных действиях, предостеречь от ошибок. Предупредить Милену и Юлию об опасности. Через Валеркины связи и полковника полиции Сережу, с которым они сдружились в последнее время, нажать на Южакова, чтобы тот изменил показания и вернул оставшиеся деньги…