При свете луны
Шрифт:
За их спинами не высился открытый портал с видом на темную кухню 1992 года, не было и лучащегося красным тоннеля. Джилли склонялась к мысли, что тоннель требовался Шепу, когда он только осваивал новый способ перемещения, теперь же, овладев им в большей степени, обходился без пуповины, связывающей здесь и там.
Довольная тем, что способна столь хладнокровно оценивать ситуацию, как будто не перенеслась из прошлого в будущее, а поднялась с этажа на этаж, Джилли поставила ноутбук на кухонный стол.
– Вы тут особо ничего не меняли, не так ли?
Дилан
В доме тишина, которую резко нарушил включившийся компрессор холодильника.
– Что-то не так? – спросила Джилли.
– Мне придется объяснить все Вонетте. Нашей домоправительнице. Это ее «Харлей» стоит перед гаражом.
Выглянув из окна кухни, Джилли увидела гараж в глубине двора, но не мотоцикл.
– Какой «Харлей»?
– Там, – Дилан указал на место, где этим утром стоял «Харлей». – Гм-м. Должно быть, отъехала за чем-то в магазин. Может, и нам стоит убраться отсюда до ее возвращения.
Шеперд открыл холодильник. Возможно, искал обещанный кусок торта.
Мыслями Джилли все еще пребывала в прошлом, так что поездки домоправительницы нисколько ее не волновали.
– Пока враги Проктора, кем бы они ни были, сжимали вокруг него кольцо, он, похоже, выслеживал тебя и Шепа.
– Прошлым вечером, когда я сидел, привязанный к стулу, он сказал, что угрызения совести полностью сожрали его душу, что там теперь пустота, но тогда его слова показались мне бессмысленными.
– В душе у этого подонка всегда была пустота, если тебя интересует мое мнение. С первого дня его жизни, с колыбели.
– Угрызения совести – чушь собачья. Просто ему нравилось посыпать голову пеплом и рвать на себе волосы. Для него это было в кайф. Ты уж извини, Джилли, что все так вышло.
– Это ты про что? – спросила она.
– Я сожалею, что ты попала в эту передрягу из-за меня. Меня и Шепа.
– У Проктора просто нашлась лишняя доза этого дьявольского зелья, ему требовался подопытный кролик, а тут подвернулась я, любительница рутбира.
Стоя у открытого холодильника, Шеперд сказал: «Холод».
– Но Проктор не оказался бы в том мотеле, если бы мы с Шепом не остановились там на ночь.
– Да и я не оказалась бы там, если бы не провела мою относительно короткую, так называемую взрослую жизнь, пытаясь веселить других, убеждая себя, что жизнь на сцене – не просто жизнь, нет, только такая и имеет право называться жизнью. Черт, да мне теперь нет нужды волноваться о том, что у меня отрастет большая задница, потому что я уже большая задница. Поэтому не начинай терзаться угрызениями совести. Так уж получилось, мы здесь, и даже с наноботами, вроде бы строящими Новый Иерусалим у нас в головах, быть здесь и живыми, во всяком случае пока, лучше, чем лежать где-то мертвыми. Так что теперь?
– Теперь соберем кое-какие вещи, и побыстрей. Одежду для Шепа и меня, деньги, которые я храню в сейфе наверху, пистолет.
– У тебя есть пистолет?
– Купил после того, что случилось с матерью. Убийцу так и не поймали. Я думал, он может вернуться.
– Ты знаешь, как пользоваться оружием?
– Я – не Малютка Энни Оукли [43] . Но смогу нацелить эту чертову штуковину и нажать на спусковой крючок, если придется.
На ее лице отражалось сомнение.
43
Оукли, Энни (1860–1926) – знаменитый стрелок. Была известна под прозвищем Малютка Меткий Глаз (за рост 1,5 м). В течение 17 лет выступала с цирковыми номерами: простреливала подброшенную монету, отстреливала кончик сигареты, которую держал во рту ее муж.
– Может, нам лучше купить бейсбольную биту?
– Холодно, – сказал Шеп.
– Одежда, деньги, пистолет – и в путь, – подытожил Дилан.
– Ты думаешь, эти парни, что выследили нас в мотеле Холбрука, появятся и здесь?
Он кивнул.
– Если у них есть контакты в федеральных правоохранительных ведомствах, обязательно появятся.
– Мы же не сможем просить Шепа складывать здесь и там, куда бы мы ни поехали. Это слишком уж странно, чревато сюрпризами, может привести к тому, что Шеп выдохнется и мы где-нибудь застрянем… а может, не просто застрянем, а нарвемся на серьезные неприятности.
– У меня в гараже «шеви».
– Холодно.
Джилли покачала головой.
– Они, скорее всего, знают, что у тебя есть «шеви». Приедут сюда, выяснят, что автомобиля в гараже нет, начнут его искать.
– Холодно.
– Может, нам украсть пластины с номерными знаками? – предложил Дилан. – И заменить их.
– Ты, похоже, опытный нелегал.
– Может, пора им становиться?
Шеп все всматривался в открытый холодильник.
– Холодно.
Дилан подошел к брату.
– Чего ты там ищешь, дружище?
– Торт.
– Нет там никакого торта.
– Торт.
– Торт у нас закончился.
– Никакого торта?
– Никакого торта.
– Холодно.
Дилан закрыл дверцу холодильника.
– Все еще холодно?
– Лучше, – ответил Шеп.
– У меня какое-то нехорошее предчувствие. – Джилли говорила правду, пусть и не могла понять, в чем причина.
– Что такое? – спросил Дилан.
– Не знаю. – Улыбка керамической свиньи вдруг превратилась в злобную ухмылку. – Просто… на нас надвигается беда.
– Тогда давай начнем с сейфа. Даже с конвертом, который я успел взять, денег у нас в обрез.
– Пойдем все, – сказала Джилли. – Нам лучше держаться вместе.
– Холодно. – Шеп вновь открыл дверцу холодильника. – Холодно.
– Дружище, торта там нет.
Зазубренный и сверкающий, появившийся из-за спины, справа от Джилли, в шести или восьми дюймах от нее, величественно, словно айсберг в море, проплыл осколок стекла размером с ее ладонь, хотя звона разбивающегося окна она не услышала.