Причалы любви. Книга первая
Шрифт:
Наконец девчушка свернула к дому с ярко освещенными окнами. Здесь их уже поджидали.
– Задохся, совсем задохся, – с отчаянием прошептала какая-то женщина, отворяя дверь.
– Где мальчик?
– А вот сюда…
Мальчик лежал на кровати. Рядом сидела мать и растерянно трогала его лоб. Увидев Славика, она поспешно вскочила и, ничего не говоря, отошла в сторону. Быстро прощупав пульс и осмотрев ребенка, Славик понял только одно: в больницу, срочно в больницу! Ни слова не говоря, он схватил мальчика и, уже пробегая мимо матери, коротко объяснил:
– Надо в больницу.
Он бежал по ночному поселку с ребенком на руках и совершенно не думал о диагнозе. Мысли были разные: «Только бы не упасть. «Скорее бы добежать». «Кто-то бежит следом». «Как далеко они живут». «Хорошо, что прохладная ночь». Но стоило ему вбежать в больницу и положить мальчика на кушетку, диагноз определился сам собой – спазмофилия. А стоило определиться диагнозу, как мальчик, словно подтверждая его, забился в судорогах и начал захлебываться пеной, которая густо потекла из его рта. Сомнений не оставалось – спазмофилия…
– Уведите мать, – распорядился Славик. – Приготовьте шприц.
Славику казалось, что действует он лихорадочно и бестолково, но сестра на следующий день говорила Анне Тихоновне:
– Ваш-то, тихоня, как рявкнет на меня. Я что не знала – вспомнила.
«Искусственное дыхание изо рта в рот… Раздражение шпателем задней стенки гортани и надгортанника для того, – вспоминает Славик строчки из учебника, – чтобы вызвать рефлекторный вздох. Внутривенное введение 3-5 мл 10-процентного раствора хлорида кальция…»
Все это Вячеслав проделывает хоть и спешно, но без суеты, невольно вспоминая напутствие отца в свой последний вечер дома: «Не суетись». Действительно, суетиться было никак нельзя и думать о выражении лица – тоже нельзя. Впрочем, он и думать об этом забыл.
Наконец все сделано. Судороги затихают, но… остается пена. Мальчик продолжает задыхаться, захлебываться ненавистной Славику пеной. Еще раз шпатель. Еще раз «изо рта в рот». Не помогло. Еще раз и… еще раз. Все, не помогает! Что можно сделать еще?
Славика начало лихорадить. Он заметался, пытаясь припомнить еще что-то, но, кажется, припоминать об этом случае было больше нечего.
– Ваня… Ванюша…
Славик закрыл глаза, чувствуя острый холодок в груди и испытывая жгучее желание самому стать Ваней… И в эту минуту он пришел к неожиданно простой и счастливой мысли: попробовать отсасывать! Он бросился к шкафчику, быстро отыскал тонкую резиновую трубку, и, склонившись над Ваней, осторожно ввел ее в гортань.
Через минуту мальчик вздохнул, и Вячеслав физически ощутил, как прошел воздух в его легкие. Потом Ваня задышал быстро и часто. Славик устало опустился на кушетку, и совершенно бессмысленная улыбка появилась на его лице. Он сидел и улыбался, и напряжение, длившееся с тех пор, как он увидел Ванюшку, медленно сходило с него…
XV
II
– Вячеслав Сергеевич, там мать спрашивает, что ей сказать? – Сестра подняла с пола таз и вопросительно посмотрела на Славика.
– Мать? Да, мать, – очнулся Вячеслав. – Скажите, что все хорошо. Пусть идет отдыхать.
– Она посмотреть хочет…
– Хорошо, пусть посмотрит.
Женщина робко вошла, и следом – Нинка.
– И ты здесь? – улыбнулся Славик.
– Да, – с легким вызовом, явно гордясь собою, ответила Нинка, а сама так и вцепилась глазами в своего Ванюшку, спокойно спящего на кушетке.
– Не могла никак домой спровадить, – виновато сказала мать, тоже глядя на кушетку и тяжело вздыхая. Потом она склонилась над Ванюшкой, послушала его дыхание. – Спит, – удивленно сообщила она.
– Спит, – шепотом подтвердила Нинка, и они, в чем-то очень похожие, счастливые и успокоенные, вышли из комнаты.
Славик подошел к кушетке и долго стоял, задумчиво глядя на спящего мальчика. Был он рыжеволос, с конопушками и маленьким вздернутым носом.
– Спит, – прошептал и Славик.
Домой он не пошел. Было слишком поздно, да и не хотелось оставлять мальчика с сестрой. Славик лег на вторую кушетку и медленно, шаг за шагом, еще раз пережил все случившееся. В первый раз в полную меру познал он сегодня свою ответственность за жизнь человека. До этого он никогда не оставался один: в институте и на практике всегда рядом находились старшие, более опытные врачи, они подсказывали, поправляли, когда это было нужно, и они же, оказывается, оберегали его от этой самой ответственности, которую он пережил и понял только сегодня. Теперь уже до стыда смешными казались его мысли о необычайных ситуациях, при которых он, сохраняя «безмятежное лицо», спасает людей. С сегодняшнего дня он уже знал, чего это стоит…
Утром мальчик чувствовал себя хорошо.
– Где мама? – встревоженно спросил он.
– Дома, – Славик только проснулся и теперь с любопытством и тайной гордостью наблюдал за Ванюшкой. Это был его, только его больной, которого он, кажется, спас от настоящей смерти.
– Я больной да?
– Больной, но уже совсем немножко.
– А уколы делать не будешь?
– Не будешь, – засмеялся Славик.
– А мама придет?
– Придет… Да вот, кажется, она уже идет…
Но вошла Тонька. Поставив на стол хозяйственную сумку, она встревоженно посмотрела на Ванюшку, потом – на Славика.
– Ну и как?
– Хорошо, – Славика распирало от гордости.
– Ванюшка, – подошла Тонька к малышу и погладила его по рыжей голове, – дядя не врет?
– Не-е, – замотал головой Ванюшка, – а ты че принесла?
– Поесть вам… Вы же сегодня в ночную смену работали.
– Это он работал, – ткнул Ванюшка в доктора пальцем, – а я болел.
Тонька засмеялась, мельком глянула на Славика, потом засмеялась опять и сказала:
– Ешь, христовенький… Небось заслужил сегодня.
Часть вторая