Причастные - Скрытая угроза
Шрифт:
– Это наше посольство, - шепнул мне Фил.
– s ...твою мать! Они что, охренели?!
Никаких других слов на этот случай у меня просто не было.
Минут через сорок мы тормознули у ворот Трептов-парка и молча двинулись в сторону знаменитого мемориала советским воинам-освободителям. Интересное было выбрано место для встречи. Специально ради нас, что ли?
Наконец, показался памятник - солдат с опущенным мечом и маленькой девочкой на руках. Было очень странно видеть в натуре монумент, знакомый с детства по металлическим рублям, дедовской юбилейной медали и открыткам ко Дню Победы. Какой-то
Но еще сильнее памятника поразили меня тяжелые мраморные плиты, выстроившиеся вдоль аллеи как наглядная пропаганда в войсковой части. Это и была наглядная пропаганда. По белому камню много лет назад вырезали тексты на двух языках - с одной стороны по-русски, с другой - по-немецки. А подпись под ними стояла - вы не поверите!
– вождя народов. Да, да, Иосифа Виссарионовича Сталина. А на дворе девяносто девятый год. Это было сильно. Представьте себе, например, где-нибудь на ВДНХ памятник погибшим немецким солдатам и вырезанные в камне цитаты из "Майн кампф" Адольфа Гитлера.
От этих мыслей меня отвлек человек, появившийся с боковой дорожки. Не заметить его было трудно. Народу вокруг гуляло вообще немного, преимущественно русские туристы, да еще местные мальчишки на роликах гоняли по гладким гранитным плитам. А человек шел прямо к нам, но вид имел абсолютно немецкий. Ну, то есть европейский. Курды такими белобрысыми не бывают.
Наши попутчики кивнули ему издалека, как начальнику, и, поотстав, пошли следом на предписанном инструкцией расстоянии: вроде и не с нами идут, но в случае чего всегда наготове.
– Здравствуйте, - сказал незнакомец без малейшего акцента.
– Моя фамилия Матвеев. Я уполномочен представлять в Берлине Курдскую рабочую партию. А Байрам мой заместитель.
– Очень приятно, - я протянул ему руку.
– Большаков.
Хотя чего уж тут приятного - встретить в Германии такого странного соотечественника!
– Сегодня вечером вы получите товар, - сказал Матвеев.
Он не спрашивал, он утверждал. Они тут все и всё друг про друга знали. Зачем же так усложнять систему передачи "товара"? Мудреная схема с гастролерами из России посередине уж очень походила на какую-то подставу.
– Вы получите товар, - повторил Матвеев, - и передадите его нам. В то же условленное место чуть позже подъедет красный "ситроен-берлинго".
– Это еще что за птица?
– поинтересовался я, потому что не представлял себе как выглядит такая модель.
– А это, если по-нашему, каблучок, - пояснил Матвеев, откровенно признаваясь в своем российском происхождении.
– Часть товара перегрузите в него. И поедете в кабине рядом со мною. Вторая часть отправится в бронемобиле "Ивеко", и там же будут все ваши люди. Вас ведь пятеро? Я правильно понял?
– Правильно, - нехотя согласился я, уже теперь прикидывая, как стану объяснять ему, почему нас сделалось трое, и на всякий случай спросил: Чего ради мы должны ехать именно в таком порядке?
– Дело в том, Большаков, что товарищ Ахман оформил
– Вы возите диппочту в броневиках.
– Всегда!
– ответил Матвеев с чувством.
– Это и надежнее и солиднее выглядит.
– А зачем тогда кластьs - я замялся, - часть товара в этот французский "каблучок"?
– На самый крайний случай. Досмотр чисто теоретически может произойти.
– И тогда за незаконное проникновение на территориюs - я еще раз запнулся и не стал продолжать, раз уж в этом разговоре ничего нельзя называть конкретно, - sмы будем переданы германским властям?
– Нет, - возразил он, - как российские граждане вы будете переданы Москве.
– Еще лучше, - сказал я почти искренне, ведь мы представления не имели, кто именно займется нами в Москве в случае срыва всей операции.
– Вас это пугает?
– Не знаю, - сказал я честно.
– А вы сотрудник посольства?
– Да.
– И гражданин России?
– Нет.
– А-а, гражданин Курдистана, - протянул я.
– Ценю ваше остроумие, Большаков, но я гражданин Германии. Однако мы отвлеклись. Я, кажется, начал объяснять вам, для чего товар будет разложен по двум машинам. Видите ли, его закамуфлируют под книжные пачки. И если такие же пачки поедут в открытой для посторонних глаз машине, никому не придет в голову их вскрывать. Логично? Согласитесь, незаконное проникновение и незаконный провоз известного вам товара - это не одно и то же.
Мы ходили по дорожкам парка, слушать нас здесь явно никто не мог. Но, очевидно, разговор недомолвками был просто привычкой для этого человека. Я уже понял, что нельзя произносить ключевых слов, а пресловутые книжные пачки не являлись для нас товаром, и я полюбопытствовал:
– Что ж это за книги такие?
– Грамотный вопрос, - похвалил Матвеев.
– Книги заслуживают внимания. Собственно, на них и построена легенда для ваших людей на случай провала. В двух машинах будет лежать добрая сотня пачек знаменитого бестселлера Салмана Рушди "Сатанинские стихи". Слыхали, надеюсь? Духовный лидер Ирана Аятолла Хомейни в свое время приговорил автора к смертной казни за эту вещь, и приговор до сих пор не отменен. А вы - простые русские коммерсанты. Хотели поторговать здесь, в цивилизованной стране, ходкой книжкой, да вот столкнулись с непредвиденными трудностями: за вами охотятся исламские экстремисты. И вы просто спасаетесь. Обратите внимание, этот тираж отпечатан на арабском не потому, что в Германии так много людей, читающих по-арабски, а потому, что на языке Магомета "Сатанинские стихи" стоят дороже всего.
– Ага, - догадался я, сам не знаю откуда.
– Ваш человек в машине как раз и читал эту книгу, а вовсе не Коран. Да?
– Очень может быть. Мои люди отличные бойцы. Но они далеки от фанатиков-вахаббитов и прочих представителей исламского фундаментализма. Пусть читают все, что им нравится.
Вообще, он неожиданно обрушил на нас столько подробностей, что я с некоторым удивлением начал осознавать: это уже не проверка на вшивость, а детальное изложение плана вполне серьезно продуманного теракта. Матвеев на самом деле верил, что мы пойдем взрывать российское посольство.