Причём тут менты?!
Шрифт:
— Да за кого меня держишь? Что я, бутылку себе купить не могу?
— А что ж вы…
— А нравится! Попривык я с горбатых времен-то!
О вкусах не спорят. Не стоило злить Михалыча. Я подмигнул Гаррику и попытался перейти к сути:
— Михалыч, мы к вам по делу…
Он даже не стал говорить о том, что не слишком-то это законно — растачивать дробовые револьверы под патрон. Впрочем, и требовалось-то всего лишь убрать небольшой Порожек в стволе, только аккуратно, на станке.
— И-ех! Это я, можно сказать, наловчил ся, наловчился. Раньше б сказал — завтра приходите за заказом, но, как понимаю, у вас заказ срочный, военный…
Сосредоточенно вертя в руках два револьвера, низенький лысый человечек подошел к громадному станку. Не таясь, отложил один ствол в сторону, начал прилаживать второй в тиски, забавно выпятив нижнюю губу и прищурясь. Сейчас он очень напоминал известного артиста Светина из какой-нибудь производственной комедии.
Все! Теперь мастеру лучше было не мешать, не стоять у него над душой. Мы с Гарриком пошли покурить.
На улице у самого цеха стояла скамеечка.
— Слушай, а что у него такой станок, без ЧПУ там?
— Видишь ли, Гаррик… Внимание!
Он тоже заметил. От административного здания летящей походкой поспешал аккуратно подстриженный мальчик в черной джинсе с ног до головы. Он нас даже и заметить-то не успел, но я уже смог различить, что левый рукав его джинсовой куртки расстегнут, да и вообще несколько толще правого. Как и полагается при забинтованной руке.
Это был Василиваныч! Герой пер прямо к цеху, но мы курили чуть в стороне, поэтому пара секунд для выработки оперативного решения у нас с Гарриком оказалась.
— Засветились!
— Ну! Завтра он выдаст пенку о мафиозных журналистах и преступных слесарях!
— Точно! Давай его тормознем! Заодно поболтаем…
— Василиваныч!
Мы выросли перед ним как из-под земли, перекрыв проход в цех.
— Как самочувствие?
— Хре-хре! Хреново, спасибо, ребята…
Это можно было заметить и невооруженным глазом. Даже око того ближнего, что всегда вооружено соломинкой, даже мое собственное, с сучком, возможно… словом, с Василиванычем произошло что-то невообразимо страшное. Должно быть, у него здорово схватило руку, когда он нас увидел.
Во всяком случае, лицо его сперва позеленело, затем в корчах приобрело ярко-красный оттенок, на лбу моментально проступили крупные капли холодного пота.
— Э, Василиваныч, ты что?
Не мог же он испугаться того, что мы сейчас начнем его метелить за сегодняшний печатный намек на «некоторых журналистов». Чушь! Что, мы с Гарриком — злобные мафиози, чтобы пугать-колотить из-за пары газетных строчек?
Василиваныч безумными глазами посмотрел на меня, на Гаррика, затем на дверь цеха. Отступил на шаг, промакнул пот рукой.
— Руку схватило, ох, — пояснил он, — что же еще? А… как вы? Читали меня, сегодня? А?
— Читали, читали! Орел!.
— Озверевший орел! — добавил я.
— Как, Василиваныч, не страшно тебе? Может, чем помочь? Как ты, на своей конспиративной квартире-то?
— Вот еще! — не к месту ответил он. — А вы тут что делаете?
Мы с Гарриком переглянулись. Я ему подмигнул — эдак шаловливо. Мне показалось, что у меня найдется достойный ответ.
— Уточняем некоторые технологические подробности! — с важным видом сообщил я Василиванычу.
Ответ оказался удачнее, чем я ожидал! Василиваныча вновь перекосило, а его глазки повторили разведпоиск. Не знаю, что уж он хотел прочесть на наших лицах! Мы с Гарриком просто олицетворяли собой многозначительность и мудрость.
— А вот ты что здесь делаешь, а? Неужто безжалостные «жмеринские», злобные «астратуровцы» и просто горячие южане затевают что-то против нашей оборонки? Против этого милого режимного предприятия? Э?
Василиванычу удалось совладать со своими судорогами. Он сместился еще на шаг в сторону.
— Я тоже, кхм, пришел сюда выяснить некоторые технологические подробности. Ладно, мужики, я опаздываю, мне еще нужно успеть заглянуть на слесарный участок, я, собственно, туда и собирался.
И он потопал к соседнему цеху. Только тут я сообразил, что мы так и не предостерегли бедолагу, не обрисовали ему положение дел.
— Василиваныч!
— Спешу! — грубо отказался он от контакта.
— Ты поосторожней, Василиваныч!
Мои слова ударили его в спину, как пуля.
Похоже, у бедняги опять стрельнуло в руке. Но он мужественно справился с болью и, запнувшись на мгновение, продолжил путь. И так и не обернулся.
— Завтра ты прочитаешь, что даже коллеги угрожают герою… — задумчиво пробормотал Гаррик.
— Думаешь, он действительно пошел на слесарный?
— Ты же видел! Но шел-то он сюда! Просто очень похоже на то, что он испугался нас больше, чем мы его.
— Знать, у него-то какая причина?
— Может, та же самая!
— Считаешь, он прикупил револьвер и пришел расточить? Не верится! Ему, кстати, менты могли и выдать ствол для самообороны, раз на него покушаются, так что ему и резона теперь нет дробовики растачивать.
— А что, Гаррик, ему действительно могли ПМ выдать?
— Говорят, теперь это практикуется. Когда угроза для жизни, а судимостей и психических заболеваний нет.
— Но почему же он тогда так испугался? И врать начал…
— Врет он всегда. А испугался… вспомни, кто тут с мафией «астратуровской» тусуется?
— Думаешь, только поэтому?
— Конечно! Да ему и для стройности версии необходимо, чтоб «некоторые журналисты» работали под мафией! Ничего, не грусти! Выпустим через три дня еженедельник — отмоемся в глазах общественности!