Причина смерти
Шрифт:
– так, хватит! – беру пульт с подушки и выключаю это безобразие. – зачем включила, если сама боишься? – негодую.
– ну не мелодраму же включать, думала, тебе понравится. – пищит, поднимая на меня виноватые глазёнки.
– лучше мелодраму включи, я же сказал тебе выбрать то, что сама хочешь посмотреть. – сую ей пульт, терпеливо жду, пока она выбирает из списка.
Садится, листает фильмы, читает описания, смотрит рейтинги, пока, наконец, не выбирает. Казалось бы, теперь ей не надо от страха впиваться в меня, но она опять ныряет ко мне под руку, уютно устраиваясь на груди. Ребят, мне в кайф, правда. Я очень тактильный, люблю все эти обнимашки,
– ты всегда такой колючий? – вдруг спрашивает Софья, вытаскивая меня из собственных мыслей.
– что? В смысле? – не понимаю её вопроса.
– в прямом. – приподнимает голову, глядя мне в глаза. – лежишь как бревно, весь напрягся, как будто я сожрать тебя собираюсь. Можешь просто расслабиться и полежать спокойно? – голос её звучит обвинительно, ещё и брови нахмурила.
– прости. Не привык.
– да-да, я тряпка, я сдался.
Ложится обратно, а я действительно отпускаю напряжение, устраиваюсь поудобней, прижав её к себе поближе и подбородком утыкаюсь ей в макушку. Чувак, думай о хорошем. Лежишь с красоткой, пахнет она просто умопомрачительно, фильм не самый ужасный. Всё идёт хорошо, пока не начинается страстная постельная сцена. Просто не смотрю в экран, оглядывая стены и раздражающий неразобранный чемодан. Мне почти удается отвлечься, но Софья приподнимается, оперевшись на руку и смотрит на меня так серьезно. Смотрю на неё, не понимая причину её подъема. Приподнимаюсь сам на локтях, открываю рот, чтобы спросить, но она кладет пальцы на мои открытые губы и тянется, неожиданно целуя.
Губы такие сочные, теплые, влажные. Член моментально наливается кровью, аж больно, слишком долго я подавлял возбуждение. Надавливает рукой мне на грудь, заставляя лечь. Послушно опускаюсь на подушку, руками сминая её тонкую талию. Маленький язычок врывается в мой рот, жадно целую её, теряя контроль. Садится сверху, перекинув ногу через мои бедра, чувствую приятную тяжесть её тела, руками уже спускаюсь ниже, сжимая аппетитную попку, которая с самого утра занимает все мои мысли. Кончиками пальцев касается моего лица, волосы разметались у моих ушей и шеи, слегка щекотя, прижимается, бедрами двигает, постанывает так вкусно. У меня перед глазами белые вспышки, настолько она сексуальна, настолько хочется взять её. Отрывается от моих губ, шею целовать начинает. Уже кончить готов, руками по спине её веду.
– Соф, ты уверена? – хочу до безумия, но спросить обязан.
– должна же я тебя отблагодарить. – мурлычет мне в шею, проводя языком влажную дорожку.
Как холодной водой окатили. Беру её за плечи и слегка отталкиваю в сторону, скидывая с себя. Поправляет волосы, упавшие на лицо, смотрит непонимающе, а я уже встаю с постели, мысленно матеря мешающий нормально двигаться стояк.
– ты чего? – пораженно хлопает глазами девушка.
– ничего ты мне не должна. Я что, урод какой-то по-твоему, чтобы требовать ТАКОЙ платы? – поправляю футболку и выхожу из комнаты, закрыв дверь.
Срочно в ванну. Умываю лицо холодной водой, злюсь. Возбуждение не проходит, доставляя реальную боль. Приходится самому быстро спустить пар и принять душ. Выходить не хочется, ситуация стрёмная, не знаю, как в глаза ей смотреть. Одеваюсь обратно и решительно направляюсь в коридор, обуваюсь. Из комнаты выходит перепуганная Софья, смотрит на меня так жалобно. Просто
– ты куда? – спрашивает меня, будто я могу не вернуться в свою же квартиру.
– подышать. – коротко отвечаю, хватая с полки ключи.
– Саш, я не это имела в виду, я не считаю тебя таким. – начинает оправдываться она.
– скоро вернусь. – кидаю в ответ, захлопывая за собой дверь.
Вот в какой момент я повел себя как мудак, раз она решила, что мне нужна с неё какая-то «оплата»? А если к другому парню жить пойдет, ему тоже решит заплатить таким образом? Хочется думать о ней хорошо, но что-то не получается. Бесит! И еще больше бесит то, что я открыл рот и всё обломал. Мистер Благородие, блядь. Спускаюсь по ступенькам, выхожу из подъезда, закуриваю, мысленно матерясь про себя. Поднимаю глаза на окна, но при всём желании не увидел бы там Софью. Сплёвываю горькую от табака слюну, чего обычно не делаю, но мне надо хоть как-то выразить эмоции. Видимо, я всегда от плохого бегу, просто делаю вид, что проблема исчезла.
11.
Саш, я поступила! – радостно кричит в трубку.
Отрываюсь от укладки кирпича, улыбаясь ей через телефон.
– разве могло быть иначе? Ты же у меня башковитая. – отвечаю ей, радуясь про себя больше, чем она сама.
– приходи вечером, мама ужин приготовит, отметим! – представляю, как она скачет от радости.
– уверена? Батя не будет против? – хмурюсь, но в такой день отказывать ей не хочу.
– сами сказали тебя пригласить. Я так рада, Саш! Всё, в восемь жду! – долго еще прощаемся, «обнимаемся, целуемся» через телефон.
Прошу бригадира отпустить меня пораньше. Сегодня расскажу, что решили с ребятами свою фирму сколотить. Уже отложил денег на старт. Она точно будет рада. Расплываюсь в улыбке, представляя предстоящую похвалу от моего Домовёнка. Надо заехать домой, принять душ и переодеться. Домом это назвать трудно, конечно. Ночлежка, притон – вот подходящие слова. Вырос – разогнал вечных «гостей». Родители ругались, но больше их собутыльники к нам не совались, решив, что устали собирать носом ступеньки подъезда. Всё детство рос среди этих пьяных туш. Обоссаных, обрыганных, бухих, неадекватных, дерущихся, орущих. Второй счет открыл на покупку квартиры. Если выгорит с фирмой, то через год разом куплю нам с Домовёнком квартиру и свадьбу сыграем.
Эти мысли меня подбадривают, пока вставляю ключ в раздолбанную дверь. Со скрипом открывается. Пару дней не появлялся, ночевал на работе. Запах стоит такой, что нажраться можно только дыша носом минуту. Срач под ногами. Злобно морщусь, пиная ногами мусор. Прохожу в спальню. Пьяные, как всегда. Отец на полу валяется полуголый, мать в халате на кровати хотя бы. Пинаю отца, пока не просыпается.
– вставай, че вы тут устроили опять? – отхожу от очнувшегося бати, подхожу к матери, тереблю за плечо. – Вставай, хорош дрыхнуть.
Не шевелится. Еще пару раз толкаю, пока не доходит. Оседаю на пол, обхватив голову руками. Холодная. Нет, слез у меня нет. Только шок и пустота.
– че ты приперся? – рычит сзади осипшим голосом отец.
– заткнись. – огрызаюсь на него.
Беру трубку, звоню в скорую, объясняю ситуацию. Приезжает полиция и врач, констатируют смерть, санитары увозят тело в морг. Отец тупо ревет, кричит «Нина, Нина», словно это не их попойки довели до этого и ничто не предвещало беды. Принимаю душ, наскоро одеваюсь в самую приличную свою одежду. Подхожу к отцу, сую ему в руку тысячу рублей.