Причины и следствия моего Я
Шрифт:
А что они могут поделать, когда им даже в самой большой своей фантазии, не помыслится такое, что на представляет этот Филимон из теплотрассы. В чём, конечно, ничего нет такого из ряда вон выходящего, но вот то, что им никогда не преодолеть – этот существующий разрыв между реалией жизни Филимона и его воображаемого будущего, – то это, наверное, и есть та, настоящая фантастичность, до которой очень и очень далеко идти сидящему у камина в кресле-качалке, какому-нибудь пресыщенному жизнью фантасту, ищущему для себя в голове новых безграничных, без гравитационных миров, где бы его толстый зад и одышка не были бы ему такой помехой как здесь, на этой скучной Земле.
– Вот
– Вот чёрт, свалился, – вторил ему вернувшийся в действительность Алекс, заметивший падение никакого гражданина, который после выпитого натощак, одновременно почувствовав прилив в голове и отлив от ног (если где-то прибудет, то значит где-то убудет), сам собою разориентировался, и его голова, перетянув на свою сторону все остатки его сил и разумности, нарушив хрупкое равновесие, устремилась вниз и уронила вниз всё это строение под названием человек. Который и до этого не представлял из себя какого, а скорее никакого гражданина, а теперь уронивши сам себя, уже бесспорно стал им.
«А вот если бы он знал или же был хотя бы в курсе всех тех стечений обстоятельств, которые однозначно имели здесь своё место, то он был бы более подготовлен к этой встрече с жизненным ненастьем и, пожалуй, не стал бы смешивать пиво с водкой, пить в одну харю («Очень, разумно»! – Подтвердил внутренний голос, не раз становившийся жертвой такого поветрия Алекса, и как никто другой знающий всю ту бредятину, которую на него обрушивает всё тот же Алекс) и ставить все свои деньги на зеро или на красное». – Алекс, глядя, как ветер, пытаясь поднять это новое дорожное препятствие в виде никакого гражданина, заворачивал его куртку и нещадно вытягивал его за волосы, снова вернулся к своим размышлениям.
– А для чего мне всё это? А для того, чтобы суметь выстроить защиту (а не нападение), которая впредь не поставит меня перед таким фактом безответственности моей… Теперь уже даже и не знаю, как её назвать. – Алекс всё-таки сумел сдержаться и оставить при себе всё, что в нём накипело.
«А ведь это, наверное, всего лишь один из предложенных кем-то мне путей, который, по моему недомыслию, плюс все эти стечения обстоятельств, которые притягивают к себе все неподготовленные к жизни люди, и оказался ошибочным. И что дальше? Наверное, я должен извлечь должные уроки из ошибок и уже постараться не повторяться. Хм.», – почесал свой затылок Алекс.
– А вот мне может быть, не желается следовать по этой кем-то намеченной схеме действий! И я вообще не люблю планомерность и упорядоченность. И я, пожалуй, из всего этого извлеку одно, а именно найду ту сволочь, которая приросла к её ушам в роли советчика, и уж так воздам ему своё должное. Хотя вся эта присутствующая схематичность, в некоторой своей частности, где можно как в шахматах выстроить свою защиту, мне определенно нравится. – Подумал Алекс, после чего допив кофе, посмотрел на пустой стакан, и после небольшого размышления вернулся к столу. Где разбавив новую ложку напитка кипятком, вновь вернулся на свою наблюдательную позицию к окну.
– И если выстраивать защиту по шахматному принципу, то, пожалуй, мне подойдет «Сицилианская защита», – почесав нос и, вспомнив фильм под этим названием, Алекс, умудренный таким опытом, решил, что, скорей всего, такой дебют для него будет в самый раз.
Правда употребление Алексом этого слова было несколько преждевременным и, пожалуй, имело своё право употребляться лишь после того, как Алекс заглянул в смартфон; что будет в одно мгновение чуть позже. Но в виду того, что это мгновение несущественно и не влияет на общий ход событий, а само слово дебют, звучит более внушительно, нежели какое-нибудь вступление, то исходя из всех этих обстоятельств, было решено, не дождавшись объяснений, ввести его в своё словесное соответствие. Ну а сейчас Алекс, что-то вспомнив, быстро достал смартфон (который, как все знают, есть незаменимая вещь, и уже к вам приросла так, что нечего говорить о том, что он всегда под рукой, в кармане брюк или что там на вас надето) и начал впитывать в себя интернет-страницы.
«Дебют (от фр. d'ebut – начало) – начальная стадия шахматной партии, характеризуется мобилизацией сил играющих», – прочитал Алекс. – «А это мне определенно подходит. Мобилизация сил мне, пожалуй, не просто понадобится, но и необходима», – сделал глоток крепкого кофе Алекс, которому за ночь так и не удалось сомкнуть глаз (это, как вы понимаете, всего лишь метафора, и Алекс, склонный всё драматизировать, не смог и себя обойти стороной, и таким образом выразить свою жертвенность, тогда как он всё-таки частенько моргал и в задумчивости опускал свои веки), и чтобы не уснуть, теперь требовалась такая подпойная поддержка. И тогда спрашивается, зачем нужна такая борьба с собой, когда можно взять, спокойно лечь и выспаться?! Всё конечно так, но рабочих обязанностей Алекса ещё никто не отменял, и ему, как бы это не выглядело обычным, с утра нужно было идти к месту работы, а уж там можно будет и отоспаться.
– И всего лишь c7-c5. А я-то думал… – Выдал вслух своё разочарование Алекс, прочитав, что на самом деле значит эта «Сицилианская защита».
А думал, а вернее сказать, надумал он действительно фантазийно очень много.
Глава 3
Сицилианская защита
В основе дебюта лежит идея создания асимметричных позиций. Во многих вариантах возникают позиции с разносторонними рокировками, что ведёт к острой тактической борьбе.
Вот где-нибудь, ну, например, в Рокфеллер-центре, Джон, почесав свою лысину, на которой отпечаталась подошва ноги его партнёров детства по игре в шахматы, с дуру или, может быть не по собственной инициативе (ещё крепки корпоративные связи с теми, кто позволил ему заработать свой первый нечестный миллион) взял и уступил им (товарищам по детству) свои дорогие площади, для того чтобы они могли должным образом, с размахом провести очередной чемпионат мира за шахматную корону.
– Лошадью ходи. Век воли не видать. Послушал, придурка. – Джон, подписывая распоряжение о выделения площадей, вспомнил то, что привело его к этому подписному занятию.
Так вот, сидящий под этими сводами за шахматным столом бледный очкастый тип, который при виде своего соперника становится ещё бледнее и с дрожью в теле, в особенности в ногах, не смея сидеть в присутствии такой выдающейся личности, подрывается с места, после чего, не смея моргать, ждёт пока его соперник к себе расположит атмосферу этого, для него так себе зала, и не обратит своего внимания на это неблагоразумие, посмевшее бросить (ха-ха, вы что, смеетесь?), нет не бросить, а всего лишь оказаться тем крайним, на кого указал своим пальцем с огромным перстнем на нём, действующий чемпион Джованни Леонардо… Да сами дальше всё знаете. Что и говорить, такой уж филантроп этот Джованни Леонардо, который всегда не прочь дать шанс другим людям стать если не действующим, то тогда как хотите, и будет по-вашему, будете недействующим… Кем? Так это уже как ваша на то душа пожелает.