Приданое Эсмеральды (Виски Бич)
Шрифт:
– Нет, лишь в общих чертах. Белый, лет тридцать пять – сорок. Каштановые или темно-русые волосы, точно не разглядела. Довольно длинные, лежали на воротнике. Цвет глаз не разглядела. Про телосложение ничего не могу сказать, потому что он сидел. У него огромные широкие ладони. Я смогу вспомнить больше, если мне удастся очистить сознание.
– Вы готовы поработать с полицейским художником?
– Да, конечно, но… Вы в самом деле думаете, что этот человек мог забраться в дом?
– Это предстоит выяснить.
– Извините, – произнесла Эйбра, переведя взгляд с Эли на Винни
– Вот поэтому мы и проводим повторные следственные действия, – пояснил Хансон.
– Не знаю, какая может быть от меня помощь. Сами знаете, какой свет в баре, особенно когда играет музыка. А он сидел в дальнем конце зала, где еще темнее.
– Что он вам сказал? О чем вы говорили? – уточнил Корбетт.
– Да ни о чем. Он заказал тоник с лаймом. Я спросила, ждет ли он кого-нибудь, потому что в выходные свободные места в баре на вес золота. Он просто повторил заказ. Не очень общительный тип.
– Мы договоримся с художником, чтобы он пришел в удобное для вас время. Мы свяжемся с вами, – сказал Корбетт. Поскольку Барби обнюхивала его ноги, ему пришлось наклониться и почесать ей голову. – Кстати, собака в доме – это хорошая мысль. Если она громко залает, почувствовав чужого, то любой злоумышленник поостережется лезть в дом.
Эли проводил полицейских до порога, а когда обернулся, то увидел, что Эйбра стоит, прижимая к бедру корзину с бельем.
– Мне очень жаль, Эли.
– Почему?
– Если бы я прошлым вечером вспомнила того типа, мы могли бы сделать фоторобот. Мне жаль, что я не могу дать точного описания его внешности. Я не обратила на него внимания. Было понятно, что он хочет, чтобы его оставили в покое.
– Мы не знаем, имеет ли этот незнакомец какое-то отношение к нашим делам. Если же это подозреваемый, то благодаря тебе мы получим хотя бы приблизительное его описание. Согласись, это лучше, чем ничего.
– Я попозже займусь медитацией и попытаюсь вспомнить точнее. Только не возражай.
– Я и слова не сказал.
– Но ты подумал и мысленно произнес даже несколько слов. Пойду, отнесу это в стиральную машину. – С этими словами она посмотрела на часы. – Я опять опаздываю. Завтра я приберу спальни, доделаю то, что не успела сегодня. Сейчас закончу уборку в комнате Эстер и поеду к себе домой. Надо кое-что успеть сделать перед занятием.
– Потом вернешься сюда?
– Знаешь, мне действительно нужно закончить то, что я не успела. И еще я хочу побыть одна в пустом доме, чтобы помедитировать. Я приеду к тебе завтра. Нужно взять на себя эту ношу, – сказала она и поспешно вышла в другую комнату.
– Только мы с тобой остались, Барби. Только ты да я, – вздохнул Эли. Оно даже к лучшему. Он слишком привык к присутствию Эйбры в доме. Пожалуй, для них обоих будет лучше, если у каждого есть свободное время и свободное пространство.
Увы, легче ему от этой мысли не стало.
Глава 18
Наглухо заблокировано. Следует признать, что ее сознание наглухо заблокировано. После медитации она встретилась с полицейским художником и попыталась подключить
Это может быть кто угодно, еще раз подумала Эйбра, разглядывая выданную ей копию портрета: худое лицо, длинные, слегка неопрятные каштановые волосы и тонкие губы.
Если бы потребовалось сказать точно, какие у него губы, то она не решилась бы утверждать, что они именно такие. Действительно ли они были тонкими или же она сказала так потому, что незнакомец вызвал у нее неприязнь?
Где же твоя хваленая наблюдательность? – сердито подумала Эйбра. А ведь раньше она считала, что ей этого качества не занимать – в отличие от остальных людей. Конечно, у нее никаких доказательств, что любитель тоника с лаймом тот самый злодей, что тайком проник в Блафф-Хаус. И тем не менее. Ладно, ничего не поделаешь, по крайней мере до выходных после праздника.
Вздохнув, она добавила в качестве последнего штриха еще один серебряный шарик в сережки, которые мастерила из цитрина и серебра, и заполнила карточку с описанием изделия. Семья Эли в данный момент уже в пути. Это хорошо. Что еще? По идее, дом полностью готов для семейного праздника. По крайней мере, уборка частично избавила ее от горестных мыслей о том, что она не сумела толком помочь в составлении фоторобота.
А ведь я так хотела, подумала Эйбра; снимая очки, которые надевала лишь для чтения и при изготовлении украшений. Увы, она была вынуждена признаться себе, что в душе надеялась принять участие в опознании взломщика и вероятного убийцы, помочь Эли сбросить с плеч груз проблем, способствовать разгадке тайны. Чтобы все вновь встало на свои места. Увы, в жизни так почти не бывает.
Теперь же от волнений и тревог она не находила себе места. Одно радовало – новые серьги получились очень даже симпатичные. Зато плохо другое, ее надежды на то, что творческая энергия разблокирует подсознание, не оправдались.
Эйбра привела в порядок рабочий стол, убрала в ящик инструменты, положила заготовки будущих изделий в снабженные этикетками коробки и вышла из своей крошечной второй спальни. Новые украшения она отнесет в подарочный магазин и, может даже, купит себе что-нибудь на вырученные деньги.
Эйбра решила пройтись пешком. Хотелось полюбоваться первыми, проклевывавшимися из земли желтыми нарциссами и синими гиацинтами, раскрашенными пасхальными яйцами на ветках деревьев, первыми цветками на кустах форзиции.
Ей всегда нравилось рождение нового времени года, будь то появление первой зелени весной или первый снег новой зимы. Увы, сегодня ее радость отравляла тревога. Может, стоит зайти к Морин? Уговорить ее прогуляться в деревню вместе?
Глупо постоянно думать, будто за тобой следят. Видимо, это запоздалая реакция на события последних дней. Не только в Блафф-Хаусе, но и на маяке, мысленно добавила она и повернула в его сторону. Ее никто не преследовал, но она не смогла удержаться и оглянулась.