Придет Мордор и нас съест, или Тайная история славян
Шрифт:
Черновцы. Улица
Бывшая хоральная синагога (Темпль), ставшая кинотеатром
Центр был помалёван довольно-таки истерически, на хип-хап, как будто бы здесь желали как можно быстрее иметь снова Австрию. Результат был таким, что тротуары были в пятнах краски, а замалёванные, потрескавшиеся пласты штукатурки держались лишь на толстенном слое окрашенного раствора.
Впрочем, город закончился очень неожиданно. Старые каменные дома превратились в село столь неожиданно, как будто со строителями одновременно случился сердечный приступ, в связи с чем дальше достроить они не успели. Мы стояли в ступоре и глядели на возвышенности, идиллические долины и неожиданно появившиеся перед глазами деревушки. Все это были виды, слайды с которыми необходимо показывать нервнобольным людям ради их успокоения.
Так что мы сделали разворот на 180° и вернулись в город. Но после того, как мы вышли из окружающих нас старых каменных домов, на нас, абсолютно неожиданно, словно банда разбойников, выскочили девятиэтажки. Между ними стояли какие-то здания, о которых невозможно было сказать определенно: то ли их возводят, то ли разбирают. А уже среди них торчал деревянный сарай, очень похожий на склад для сельхозорудий. На его крыше торчал православный крест. Мы зашли вовнутрь. Это была церковь. Нормальная такая церковь. Выглядела она времянка — времянкой, но явно стояла здесь уже долго. Женщина в платке на голове мыла пол. Грязную воду она выливала за иконостас, в сферу святая святых.
— О, йа-а, — обменялись впечатлениями Удай с Кусаем.
А потом началась промышленная часть города. Я чувствовал себя словно в социалистическом научно-фантастическом фильме, в котором заржавевшие машины советской тяжелой промышленности захватили власть над миром. Автобусная остановка выглядела здесь совершенно абсурдно, поскольку, похоже было на то, что выходить здесь могли исключительно какие-то соцроботы. В подобного рода месте казалось, а самокрутки с травкой это впечатление лишь усиливали, будто бы мы единственные живые существа во вселенной.
И сразу же потом был Прут, который пёр так, что если бы в него сунуть голову, то она бы оторвалась нафиг.
А за Прутом было вообще что-то сумасшедшее. Самый большой базар, который я когда-либо видел. Тянулся он на несколько километров. Продавали там все — от автомобилей и курей, до тряпок на вес. Живущие тут же селяне сдавали места для стоянки машин на собственных дворах. Один из них сидел в шлепанцах у ограды, на табуретке. Одной рукой он кормил кур, а второй получал бабки за выезд. Желающих было полно. Люди клубились, словно на карнавале. Где-то посреди этого коммерческого безумия начало зарождаться что-то вроде города. То была истинная Улица Крокодилов. Здесь зарождались «псевдо-дома» — из пустотелого кирпича, из стекла, вроде как и временные, но вечные. Немного это походило на городок из вестерна: с главной улицей, с наскоро поставленными деревянными домишками, которые — в пустой прерии — должны были изображать городское пространство. И рядом со всем этим стояла небольшая церквушка. Выглядела она как очередная торговая палатка. А что? Все выставляли торговые точки, вот и Иисус тоже.
А потом, уже вернувшись в город, мы обнаружили тот бар.
Еще пару недель назад там наверняка можно было бы съесть солянку и котлету по-киевски с жареной картошкой, но сейчас это уже был «суши-бар». А что вы хотите? Смена брендов и направлений. Толстенная, типичная молочно-барная [75] тетка за стойкой сейчас была упакована в кимоно (слишком маленькое для нее по размеру), из-под которого выглядывал вязаный свитерок. Взгляд у нее был уставший, на лице — выражение вечного разочарования. Волосы ее заставили поднять в кок, и в этот кок вонзили две палочки для еды. Интерьер предприятия общественного питания еще не был переделан, так что стены все так же украшали деревянные панели. Сидели здесь на привычных, деревянных лавках. У входа располагался праславянский и добродушный медведь с толстеньким пузиком. Его тоже упаковали в кимоно. А вот на стенах — вместо картинок с издающим брачный рев маралом [76] — висели гейши и битвы самураев.
75
В Польше обычная недорогая столовка называется «bar mleczny» (дословно: «молочный бар»). А чего, вполне нормальные точки общественного питания, особенно в Кракове…
76
Конечно же вы правы. На картинках был обычный олень. Марал взялся из «Неоконченной пьесы…» Но в оригинале олень тоже издает брачный рев!
— О йаа! — завизжали Удай и Кусай и бросились фотографировать. Медведя, отсутствующего марала, тетку за барной стойкой, хотя та начала визжать, что вроде как нельзя. Только Удай с Кусаем где-то ее видели. Они вопили «о йаа» и фотографировали, фотографировали. Пока в конце концов Тарас не вырвал аппарат из рук Удая и, взбешенный, не вышел из заведения.
Удай с Кусаем удивленно переглянулись и двинулись за ним.
Я тоже. А что мне еще оставалось делать? Тем более, что тетка за стойкой глядела на меня с холодной ненавистью.
Тарас нервно курил и орал на Удая с Кусаем:
— Вы вообще, блядь, к нам как к людям относитесь, — орал он, — или словно к какому-то, блядь, экзотическому племени? Или словно к зверям в зоопарке?…
— Уже сам факт того, что ты сопоставил племя и зверей, — удивительно скоро и разумно заметил Удай, — свидетельствует о том, что не можешь, как это говорится, бросить камнем…
Кусай захихикал, и Тарас, повернувшись к нему, рявкнул:
— А ты, курва, чего ржешь? За кого вы нас считаете? Или вы считаете, будто бы мы тут, курва, живем здесь для того, чтобы вас забавлять?
— Нуу, ста-арик, — пытался успокоить его Удай, — отстранись немного от всего этого, ведь это… — и заткнулся. — Все оно не так, как ты считаешь, — буркнул он через какое-то время.
— Ебу я вас, — удивительно спокойным голосом сказал Тарас. — Нехрен мне было с вами куда-либо ехать. А вы самые обычные сволочи, вот что. Обычные, банальные сволочи.
Он бросил Удаю фотоаппарат, окурок щелчком отправил в сторону Кусая.
— Сами возвращайтесь, — бросил он. — В свою Польшу.
И он ушел, а мы остались. Когда мы вернулись в гостиницу, черной «волги» уже не было. Рюкзака Тараса в номере тоже не было. Зато на стенках моей зубной пастой было намазюкано: «PIGS» и «HELTER SKELTER» [77] .
77
То, что это названия песен «Битлз» — это понятно. Со «Свиньями», думаю, тоже понятно. А вот с прото-панковской «Helter Skelter» дело уже непростое. В изданном в 1992 году издательством «Радуга» сборнике «The Beatles Songbook» на стр. 325 написано: «helter skelter — спиральная горка для катания, аттракцион». В «Википедии» значение термина не дано, зато песню назвали «прото-металлом». «9 августа 1969 года о ней (о песне) внезапно заговорил весь мир: выяснилось, что название песни (с ошибкой: Healter Skelter) убийцы кровью написали на стенах особняка на Беверли-Хиллз. Чарльз Мэнсон заявил на суде о том, что именно она вдохновила его на убийство пятерых обитателей особняка на Беверли-Хиллз, в числе которых была актриса Шэрон Тейт.» (из той же статьи Википедии). В Викисловаре уже дают перевод: «кавардак, суматоха». Судя по настроению Тараса, написавшего эти слова, я бы перевел их как «Полный пердимонокль» или вообще: «П….ц» (всуе переводчики употреблять мат не должны).
7
Сыробржицские
Хотя я и обещал, что больше с Удаем и Кусаем никуда не поеду, второй раз все же был.
Кусай узнал от матери, что в селе под Коломыей живут его родственники. Фамилия их Сыробржицские [78] , — говорил Кусай, — из старой польской шляхты. В 1939 году они не предали народ и не съебались в Румынию, хотя им и было близко. Люди чести.
Меня вечно заставляло задуматься: вот как случается, что такие переполненные наркотой, разболтанные придурки как Кусай, как только приходится говорить об истории, начинают выступать точно тем же языком, как одурманенные своей миссией правые. Измена, честь… Ну да ладно, подумал я. Оно может быть и любопытно.
78
Syrobrzyccy
В Коломые мы взяли мотор и поехали в село под названием Ропушинец [79] . Следует признать, что уже сама тачка выглядела импозантно. Это был единственный из виденных мною автомобилей, в котором задницу ко всему остальному пришпандорили клеящей лентой. Скотчем! На дело пошло где-то с полтора десятка рулончиков, и, возможно, дешевле было бы все приварить, но таксист — пан Мыкола — выглядел человеком крайне апатичным, так что вся операция по сварке его, видно, попросту перерастала. И тогда по наименьшей линии сопротивления, вместо автомастерской он отправился в писчебумажную лавку за углом.
79
Несмотря на наличие на крупномасштабной карте Коломыйского района Ивано-Франковской области населенных пунктов с такими замечательными названиями как Саджавка, Старий Гвiздець, Верхнiц Вербiж, Пядики и т. д., населенного пункта (села, поселка, пгт) Ропушинэць (Ропушинець — укр.) не нашлось. А если учесть, что с польского это название можно перевести как Ропуха (жаба) + пушытыся (задаваться) (чуть ли не Жабокрычи из давнего кинофильма), можно предположить, что Автор данный населенный пункт придумал. Но тогда в душе начинает шевелиться сомнение: а не придумал ли Он и все остальное в этой замечательной книжке?… И, как потом делается ясно…