Приемщица

Улин Виктор Викторович

Разумеется, женщине моего возраста, с инженерным образованием и не матери-одиночке: они сейчас особо ценились у работодателей, нанимавших за гроши – найти нормальную работу было трудно. Практически невозможно.

В кадровых агентствах со мной разговаривали, как на похоронах, а по объявлениям о вакансиях «помощника руководителя» я нарывалась на сетевой маркетинг, которого развелось сейчас по нашему городу как плесени в непроветриваемом погребе. Одни брэнды умирали, их место занимали другие. Но одни и те же несчастные – учительницы, врачи,

бывшие инженеры – бегали взад-вперед, согнувшись под тяжестью сумок с выкупленной косметикой, обогащая нескольких старших менеджеров и владельцев.

Поэтому заранее звонить Олесе я не стала.

Ведь несмотря на чисто сексуальный характер вопросов, это могло оказаться просто особо изощренным ходом.

Я, конечно, имела железо в характере и никто никогда не смог бы склонить меня к открытию «своего бизнеса», заключающегося в распространении какой-нибудь гадости. Но сетевые зазывалы оказывались липкими до дурноты, и даже просто войдя и выйдя из помещения, где они обрабатывали очередную партию желающих быть обманутыми, я ощущала себя заглянувшей на помойку. И поэтому избегала любых контактов с такими компаниями.

Я решила явиться тихо и осмотреться, никак заранее не засвечиваясь.

Разумеется, перед уходом с работы я открыла «Желтые страницы», где в конце имелся атлас города. Две страницы, относящиеся к нашему району, были давно кем-то вырваны, но моя цель лежала в другой части города.

Как ни странно, по указанному адресу значился… родильный дом.

Не бизнес-центр и не гостиница – где сборища сетевиков или мормонов были обычными – а именно родильный дом. В примыкающем квадратике, с дробью, находилась женская консультация. Я взглянула в бумажку: номер был именно тем.

Но и это ни о чем не говорило.

При нынешнем ситуации с медициной я допускала, что предприимчивая заведующая консультацией пробила дополнительную дверь и сдала в аренду кабинет со входом с улицы. Наше ЖЭУ размещалось в стандартной бойлерной среди дворов. С другой стороны здания пристроилась почта, половина которой была завалена разнокалиберными сетевыми коробками.

Сами по себе ни роддом, ни женская консультация ничего не гарантировали. Равно как и с сексом были связаны меньше всего. То есть, конечно, как раз только с ним и были связаны – но… не тем образом, какой имелся в виду при опросе.

Понять все оставалось на месте.

Здания оказались такими, как я и ожидала.

Четырехэтажный роддом за черной кованой оградой с кирпичными колоннами всем видом говорил, что государство требует новых рабов и сил на то не пожалеет. Пристроившаяся с ближнего торца женская консультация заявляла о своей причастности к делу.

Я очень медленно – точно за мной следили и в любой момент могли насильно утащить на чудотворную лекцию – приблизилась. Скользнула в ворота и пошла по хорошо заасфальтированной дорожке, покрытой граффити, благодарящими Оксан и Олесь за прибавление семейства.

На голых еще березах покачивались воздушные шарики, подвешенные в разное время, и уродливые надувные сердца.

Первым признаком вербовочных пунктов сетевого маркетинга бывало наличие озабоченных женщин моего возраста – перебирающих бумажки, роющихся в кошельках или сгрудившихся вокруг упитанного мужчины.

Ничего подобного не наблюдалось.

Женщины были – беременные разных возрастов.

Были и мужчины и небольшие компании с цветами.

Я дошла до роддома, вернулась к консультации, обогнула ее туда и обратно. Никаких дополнительных ходов не нашлось, окна были наглухо зашторены, как полагалось в таких местах.

Единственную дверь украшала унылая сине-белая табличка

«ЖК №5».

Ниже сияла вывеска желтого металла с названием из трех слов – понятным из которых было только одно -

«ПРЕНАТАЛЬНЫЙ ЦЕНТР «АСТАРТА»»

и стилизованным изображением очень сильно беременной женщины.

Слова «пренатальный» я не знала, но к сетевому маркетингу это явно не имело отношения, и я вошла.

Прямо открывался ход в женскую консультацию.

Толстый охранник что-то жевал, читая книжку с голой женщиной на обложке.

Рядом бабка в зеленом халате торговала синими бахилами.

А на стене висел лист формата А4 со стрелкой вправо и тем же загадочным названием.

– Извините, – обратилась я к охраннику, решив играть дурочку до конца. – Мне назначили собеседование… Олеся? Как ее найти?

– Оксана, – не переставая жевать, он махнул рукой. – Секретарша Николай Николаича. Это туда.

И пояснил, не взглянув на меня:

– В пердальный центр.

В центр пускали без бахил. Вдоль стены с окнами я прошла дальше, миновала сырой гардероб, по следующей стрелке спустилась в низкий тупичок. Я понятия не имела, кто такая эта Астарта, но устроилась она в какой-то египетской гробнице.

Путь преградила дверь, осененная все той же переносившей беременной.

Я повернула ручку и оказалась в глухом коридоре.

Который, однако, не производил гнетущего впечатления, поскольку был недавно отремонтирован в бело-желтых тонах.

Вдоль стен стояли диваны, стулья и столы.

Везде копошились посетители, не похожие на искателей личного бизнеса – семейные пары среднего возраста, чем-то сильно озабоченные.

На меня взглянули быстро и тут же погрузились обратно в дела. Перелистывали какие-то бумаги, что-то шепотом обсуждали.

Подняв глаза, я увидела, что обе стены увешаны фотографиями.

Слева все пространство до потолка занимали обнаженные женщины. Изображения отличались качеством и были довольно целомудренными: головы и самые интересные места остались за кадром, снимки демонстрировали лишь раздувшиеся до булкообразного состояния признаки млекопитающих над огромными животами. Я сразу поняла, что разглядываю не Интернетские картинки, а изображения реальных женщин, беременных на восьмом месяце.