Приёмы Холлистока
Шрифт:
– Я слушаю.
– Сколько будет это мне стоить?
– вдруг выдохнул Комбеккер.
– У вас написано "дорого", и мне хотелось бы примерно представлять сумму.
– Успокойтесь, - Холлисток улыбнулся, - я назначаю сумму только исходя из той конкретной помощи, которую могу оказать. Если окажусь в состоянии помочь вам, мы обсудим этот вопрос, а пока что вы ничего не должны.
– Спасибо, доктор. Значит, в 15.00 я у вас.
– До встречи, герр Комбеккер, я буду ждать вас.
Холлисток повесил трубку и посмотрел на Масси, который присел на стул у входа.
– Давай скорее букет!
– А что
– Грин округлил глаза.
– Анна идет!
– А!
– Масси мгновенно пересек комнату, и когда через несколько секунд открылась дверь, и из нее действительно показалась Анна, то Генрих уже стоял лицом к двери, держа перед собой шикарный букет.
– Привет!
– сказала она входя, и тут же в удивлении остановилась.
Генрих Холлисток медленно опустился перед ней на одно колено, и одновременно с ним то же самое проделал и Масси. Холлисток протянул ей букет, одновременно протягивая вперед и свободную руку, при этом что-то сжимая в ней. Растроганная Анна опустилась рядом с ним, приняла букет, и тогда Генрих вложил ей в ладошку то, что скрывал, сжимая в кулаке. Этими предметами оказались два кольца, с бриллиантом и изумрудом. Генрих не зря немного обескровил свой тайник, ведь последние события показывали, насколько правильно и дальновидно он поступил. Анна ахнула и долго смотрела на драгоценности, словно не веря своим глазам.
– Спасибо!
– только и смогла сказать она.
– Прими их в знак моего уважения, - Холлисток взял ее за левую руку и осторожно надел оба кольца, которые пришлись точно по размерам ее указательного и безымянного пальцев.
– Они прекрасны!
– Анна подняла руку на уровень глаз.
– Никогда не видела ничего подобного!
– На вас они смотрятся еще ярче!
– Масси встал, и поклонившись, поцеловал ей руку.
– Спасибо!
– Анна улыбнулась.
– Я, признаюсь, ожидала всего чего угодно, но только не такого подарка.
– Это не так и много, по сравнению с тем, что ты должна иметь, - Холлисток поднял ее и встав рядом, долго смотрел ей в глаза.
– Как ты себя чувствуешь?
– А как я должна себя чувствовать в день своего рождения?! Великолепно! Я чувствую себя счастливой!
– Анна тоже не отрываясь смотрела на него.
– Это главное!
– Генрих даже засмеялся.
– А я шла к вам предложить позавтракать, - Анна вдруг словно очнулась.
– Есть яичница, штрудель, кофе!
– Мы не откажемся, - снова засмеялся Холлисток.
– Нам спуститься к тебе?
– Да, через десять минут. Пойду разложу приборы.
– Договорились!
– Холлисток нежно поцеловал ее.
Когда Анна ушла, он позвал Масси, ушедшего в другую комнату, чтобы не отвлекать их.
– Нас зовут на завтрак.
– Эх!
– тот погладил себя по животу.
– Будет и мне счастье!
– Звонил этот Комбеккер, - сказал Холлисток, через некоторое время выходя из комнаты уже одетым ( все это время он не снимал свой красный халат), - сдается мне, скоро будет хорошее дело. У него проблемы по дележу наследства.
– Ну и хорошо!
– Грин учтиво открыл перед ним дверь.
– Нам же лучше, такие ни перед чем не остановятся.
Глава двенадцатая.
Позавтракав, Масси ушел наверх, оставив Генриха с Анной, которая во что бы то ни стало хотела узнать о различных аспектах своей новой жизни, а потом они еще и
– Иди, открой, Масси, - Генрих прошел в кабинет и сел за свой стол.
– Во время разговора лучше посиди в своей комнате, чтобы клиент не нервничал. Когда будет нужно, я тебя позову.
– Ок!
– Масси вышел, и уже через минуту вернулся с маленьким кругленьким субъектом, который и был тем самым Эрихом Комбеккером.
– Проходите, - Генрих встал из-за стола и указал на место напротив.
Тот оглянулся на Масси, стоявшего за спиной, но тот тоже указал на предложенное кресло и удалился, тихо закрыв за собой дверь.
– Здравствуйте еще раз, доктор!
– мужчина осторожно сел на самый кончик кресла и сжимая в руках кепи, с интересом оглянулся по сторонам.
– Нам никто не помешает, не волнуйтесь, - сказал Холлисток, раскуривая сигару.
– Я предпочитаю во время работы тишину, и мой помощник прекрасно обучен этому.
И тут же, словно в ответ, на кухне раздался грохот. Это Масси, решив вскипятить чайник, неловко поставил его на плиту и тот упал на кафельный пол.
– Вот видите, - засмеялся Холлисток, - лучше бы я этого не говорил!
Засмеялся и Комбеккер, которому это маленькое происшествие помогло, как ни странно, немного раскрепоститься :
– Все бывает.
– Это точно!
– Холлисток выпустил в потолок облако дыма.
– Ну, а теперь, герр Комбеккер, я слушаю вас.
– Я даже не знаю, с чего начать, - сказал тот, явно подыскивая слова, - но вкратце суть дела такова. Четыре месяца назад скончался мой отец, Герхард Комбеккер. Нам с братом достался в наследство довольно большой дом в пригороде и городская квартира. Мы оба не женаты, детей и других близких родственников у нас нет, завещания отец не оставил, так что сам процесс распределения наследства был достаточно прост. Мой брат, Удо, был особенно безутешен, и с самого начала начал говорить, что он не будет претендовать на дом, а полностью удовлетворится этой самой квартирой, в которой отец провел последний год жизни. Он только попросил, чтобы там все осталось как было, потому что, де, хочет какое-то время сохранить ее в первозданном виде, чтобы она напоминала ему о папе. Я прекрасно знал, что ни сама квартира, ни дурацкая мебель в ней не стоили и трети от цены дома, и потому, конечно, согласился. Тем более, в завещании не было строго оговорено, кто и что наследует, и отец предоставил нам возможность самим решить этот вопрос. Мы пошли к юристу и быстро оформили договор. Я въехал в дом, а Удо, соответственно, в квартиру.
Комбеккер остановился с нова начал мять свое кепи.
– Продолжайте, пожалуйста, - Холлисток, который до этого смотрел в окно, снова перевел взгляд на своего посетителя.
– В чем вас обманули? В квартире было нечто ценное?
– Действительно!
– Комбеккер поднял на него изумленные глаза.
– Вы угадали! Там на стене висела картина… знаете, такая дурацкая мазня. Я не понимал, почему отец вообще повесил ее, а он говорил, что это подарок.
– Она оказалась ценной?
– Холлисток внимательно посмотрел на клиента, лицо которого постепенно приобретало красноватый оттенок.