Приговоренный к смерти
Шрифт:
Заклинание вдруг умолкло. В воздухе начала медленно проявляться огромная руна, наполненная переливающимся светом смешавшихся в одном заклинании энергий. Дымка сжалась, превращаясь в гигантский клинок, и Берта, наконец, поняла значение символа.
— Убирающий препятствия… — шепотом проговорила она, и тут же закричала всем остальным: — Усилить щиты!!! Всю энергию на защиту!
Цветные пленки щитов затянули фронтальную стену, засияли обновленные руны.
Но напрасно. Клинок совета прошил их все, полностью разрушая оболочку, и с оглушительным грохотом вонзился в стену, уничтожая все начертания на камнях, все защитные руны — и сам камень вокруг себя, образуя длинный разлом правее ворот.
Гарнизон, расположившийся во дворе замка, с готовностью хлынул к пролому, куда уже устремились инквизиторы.
Джабир спрыгнул со стены вниз, вызвав волну демонического топота. Кони инквизиторов нервно заржали, шарахнувшись в сторону — ненадолго, но этого времени хватило, чтобы дать своим подготовиться. Следом за Джабиром вниз по лестнице сбежала Берта, крепко сжимая изголодавшееся копье.
Мерцание щитов, скрежет металла, крики и лязг смешались в одну смертельную пляску.
Она уже плохо понимала, что происходит в целом. Да и никакого значения это уже не имело.
Значение имело лишь то, сколько вражеской крови они успеют пролить до того, как погибнут.
Берта бросилась к переднему краю. Хрипящая морда скачущей прямо на нее лошади вдруг превратилась в кровавый фонтан. Обезглавленный конь рухнул на колени, роняя всадника, которому пронзила грудь своим копьем Берта. Увернувшись от меча, она отпрыгнула в сторону, столкнулась с Джабиром, ловко уклонилась, чтобы не помешать полудемону нанести удар молотом, потом повернулась на горгулий крик и увидела инквизитора с мерцающим кристаллом иллюзий на груди. Ловким ударом она вонзила копье ему в глаз. Вырвав оружие из черепа, быстрым ударом прошила противнику живот и отшвырнула ногой в сторону. Энергия жизни вперемешку с энергией огня тонкими нитями протянулись от копья к трупу. Тело вспыхнуло факелом красно-белых лучей, беспорядочно ударивших в небо. Горгульи растаяли — кроме двух. Природный луч, вырвавшись из кристалла Берты, убил одну из них, вторую разрубил в полете на части один из ее воинов. Снег во дворе стал красным от крови. Смахнув рукой прилипшую ко лбу прядь, Берта снова бросилась в атаку. Еще один взбесившийся конь влетел в пролом, подминая под себя оказавшегося на пути воина. Берта отскочила к стене, уклоняясь от меча, всадила копье в открытую шею врага. С яростью провернув наконечник, выдернула копье обратно — и услышала лязг за спиной. Вздрогнув, она обернулась — и увидела, что Джабир рукоятью молота остановил меч, предназначавшийся ей. Молниеносным движением Берта вонзила копье инквизитору под челюсть. Джабир послал волну огня в направлении пролома, отшвыривая приблизившихся врагов. И тут в стену над бертой ударил огненный шар Селины, раскидывая кусочки камня. Разъяренная Берта, на мгновенье забыв обо всем, рванулась в сторону изменницы, но в этот момент краем глаза заметила, как из тени возник инквизитор с занесенным зачарованным клинком. От такого щит бесполезен.
Отвлеклась… И теперь не успевала увернуться…
Мгновение вдруг стало долгим, как вечность. Берта видела вязь зачарования на лезвии, видела алые разводы на его мерцающей гладкости…
И вдруг стало темно.
Но это была не смерть, а широкая спина Джабира, который очутился между нею и мечом, загораживая Берту от солнечного света. С глухим рычанием он покачнулся, заваливаясь в сторону стены, а девушка, выскользнув из своего укрытия, с силой вонзила копье меж пластин на груди воина-инквизитора. Тот обернулся на нее, дернулся — но второй удар заставил врага рухнуть вниз.
И тут Берту с Джабиром прикрыли свои.
Обернувшись, она увидела, как полудемон, царапая доспехом стену, медленно
Берта опустилась перед ним на колено. Она смотрела на Джабира, не в силах сделать хоть что-нибудь. Кровь выплескивалась промеж его пальцев — густая, фиолетовая.
— Прости меня, — еле слышно проговорила Берта.
Губы Джабира посинели, лицо приобрело оттенок человеческой кожи. Он схватил Берту за локоть липкой и сырой от крови рукой.
— Выживи или умри! — просипел Джабир.
Его губы непроизвольно тряслись, тело слабело с каждым мгновением, но глаза все еще горели. Жаркие, как пустыня, в которой он был рожден. Черные и бездонные, как шадрианские ночи.
Наклонившись, Берта прижалась губами ко лбу Джабира, благодаря за все, что он для нее сделал. И прощаясь.
Когда она поднялась, взгляд его уже застыл, устремленный в чужое холодное небо.
— Налей мне вина за столом в чертогах предков, — тихо сказала девушка, опуская ему веки. — Я скоро…
Берта подхватила свое копье и встала меж воинов, до сих пор прикрывавших ее с умирающим Джабиром от врагов. И бросилась в бой.
Глава 11. Горячий снег. Часть 1
Рик рассеянно слушал бесконечные россказни проводника. Друзья задавали ему все новые и новые вопросы, а тот с удовольствием и очень многословно на них отвечал. И хотя эта бесконечная болтовня его сейчас немного раздражала, он не вмешивался и помалкивал. Разговоры обычно делают ночную дорогу легче, и даже как будто теплей становится. Фантомы Нокса с факелами освещали путь, Клыкастый время от времени расчищал сугробы, если становилось трудно идти.
Кьелл был полон магической энергии. Всюду ощущалось присутствие Берты, но к этому аромату примешивался еще целый букет других, сильных и едва уловимых, сбивая с толку.
Лес поредел. Темнота над кронами, усыпанная белыми огоньками звезд, казалась бездонной.
— … Ну и где твои обещанные дозорные?.. — ворчал на проводника Бруно. — Говорил, до темноты доберемся…
— Так я в последний раз господ водил в начале осени, а сейчас-то день быстрей заканчивается, — отозвался крестьянин, поднимая повыше воротник. — А пост сейчас будет, вот только реку перейдем…
Громкий хруст веток справа заставил всех схватиться за оружие. Утробное звериное ворчание пронеслось по лесу, и в свете факелов Рик увидел угрожающий силуэт поднявшегося на задние лапы медведя. Фантомы бросились на шатуна, все выдохнули, пряча мечи в ножны.
Яростный рев медведя сменился хрипом и растаял в воздухе.
Крестьянин с опаской взглянул на черную тушу, растянувшуюся на снегу, как тень.
— Примета плохая, — проговорил он со вздохом.
— Это ты примечаешь не то, — буркнул Клыкастый. — Целые все — вот тебе хорошая примета.
— Шатун от того не спит, что на нем смерть ездит, — наставляющим тоном проговорил проводник. — А когда его убивают, смерть на другого пересаживается… А коль медведя поблизости не найдет — так и за человеком увязаться может…
Нокс усмехнулся.
— Не пойму я тебя. За вами вон в деревне покойники табуном ходят, а ты боишься что за тобой с шатуна смерть увяжется?..
— Так неупокойники-то дело известное, господин. А смерть — она никому не известная, от того и страшная…
Русло реки просматривалось хорошо: вдоль высоких берегов рядком тянулись кусты, черные стволы деревьев низко склонялись к закованной в ледяные цепи и укрытой снегом воде. Чуть дальше от берега сквозь мглу виднелись очертания грубого прямоугольного дома.