Приговоренный к смерти

Горина Юлия Николаевна

Но даже сейчас он предпочел бы, чтобы с ней сражался кто-нибудь другой.

Совет тем временем отступал дальше от замка на юг, следом за ними во весь опор мчалась отделившаяся от основных сил группа инквизиторов.

На месте прежнего заклинания остался только один человек.

Рик еще издалека понял, кто это.

Фидо.

Старец стоял возле чаши, которая хоть и умолкла, но тем не менее все еще казалась наполненной магией. От нее исходило чистое зеленое свечение природного аспекта — и он для Рика был куда важней, чем секреты

совета на санях.

Но стоило ему только приблизиться, как Фидо ударил в Рика осколками света. Но он не рассчитал, что воронка за его спиной искажает и ослабляет все заклинания, и атака старого мага даже не пробила щит пустоты. А Рик уже через секунду был совсем рядом.

Несколько мгновений, унимая разволновавшихся лошадей, они смотрели друг другу в лицо. Фидо — с холодным вызовом. Рик — с нескрываемой ненавистью.

— Ну, здравствуй, Альтарган Алрик, — проговорил Фидо. — Неожиданная встреча у нас с тобой получилась. Не так ли?..

Рик видел, что Совет, переместившись дальше от воронки, начинает готовиться к общему заклинанию. Несколько магов в стороне ото всех силой иллюзии создавали в поддержку своим инквизиторам целое новое войско.

— Для меня — так просто подарок судьбы, — проговорил Рик, доставая из-за спины фамильный посох. — Ты даже представить себе не можешь, как сильно я горевал, что мне теперь никогда не дотянуться до тебя. Но, видимо, предки решили, что такого говна им в чертогах не надобно?

Фидо невозмутимо склонил голову в бок, разглядывая посох.

— Когда я делал его, я испытывал глубочайшую скорбь по твоей семье. А сейчас смотрю и понимаю — хорошую вещь я тогда сделал. Правильную.

Рик скрипнул перчаткой, еще сильнее стиснув посох в руке. Кристаллы словно ожили, и в Фидо ударил ослепительно яркий голубой луч, похожий на молнию.

Мощный световой щит советника поглотил луч. Еще бы — ведь те, кого он кристаллизовал, не были боевыми магами. Их силе было не сравниться с силой Фидо.

— Твоя участь предрешена, Алрик, — проговорил советник. — Сейчас тебе все еще может казаться, что перевес на вашей стороне, но это не так. Ты больше не сможешь повторить свою убийственную атаку — ты почти пуст, я вижу это. Все это видят. И твои товарищи сейчас тоже уже на грани.

Рик не ответил. Вместо этого он призвал копье пустоты — и со всей силы швырнул его… не в Фидо, и даже не в Совет. А в тщательно спрятанные в плотной массе людей сани.

Копье пробило щиты и пронзило одного из ветхих советников, метнувшегося между оружием и санями. Но тщедушный старик не смог остановить оружие. Оно пролетело насквозь, оставляя в плече кровавую рану, и зацепило хрупкую деревянную боковину, закрывавшую груз от чужих глаз. Боковина раскололась, тонкая гнутая крыша просела. На санях тускло светилось и сияло нечто, завернутое в белые пелены — какой-то артефакт, наполненный мощной энергией.

Фидо дернулся всем телом, на мгновенье отвлекаясь и теряя контроль. И этого было достаточно для

того, чтобы Рик сорвал воронкой пустоты с советника щит. Фидо спохватился слишком поздно: молния с фамильного посоха вышибла его из седла.

Рик спрыгнул следом и, склонившись к старцу, взял того за горло, пока голубой луч прожигал старейшине грудь.

И в этот миг Рик увидел в налитых кровью глазах Фидо страх. Он хотел быть героем, хотел поступать и действовать, как Альтарган. Но смерти он боялся. Фидо сипел, пытаясь ухватиться за неумолимую руку, которая сейчас сминала ему глотку — и никто не вмешивался, потому что Совет был занят совместным заклинанием.

С точки зрения рациональности это было важней, чем жизнь Фидо, который сам вызвался задержать Алрика.

Рик слушал его хрипы, ощущал, как остатки жизни угасают в уродливом тлеющем теле, все сильнее сжимал шею советника — но даже тень удовлетворения или облегчения не коснулась его души.

Наконец, Фидо затих. Отшвырнув от себя мертвеца, Рик повернулся к чаше — на ее дне лежал крупный кристалл цвета молодой весенней листвы.

Рут.

Он подхватил камень в ладонь — даже сквозь перчатку Рик почувствовал, какой он теплый.

А между тем другая чаша уже гудела, и звук заклинания набирал силу.

Рик обернулся на поле боя: оно было усеяно трупами. От воронки к нему сейчас пытался пробиться Нокс со своими фантомами — теперь их было всего двое, на большее у рыцаря не хватало сил. Клыкастый с воинами Берты прикрывал полуголого Элгора, который уже в человеческом облике стаскивал сапоги с ближайшего мертвеца, чтобы обуться. Бруно он и вовсе никак не мог найти в царящем безумии сражения. И этот хаос дополняли лязг оружия, грохот магических атак, гудение чаши, ветер и снег в лицо.

Рик спрятал кристалл в карман и, призвав фламберг из пустоты, направился к нестройным рядам советников в отдалении.

Один против более чем полусотни сильнейших магов мира людей. Но быть сильнейшим магом и великим воином — это совсем не одно и то же. И если сегодняшний день должен стать для Рика последним, он умрет, как и положено воину — в бою.

«Ветер роняет белые хлопья, снег или пепел — не различить…» — тихо проговорил Приск ему на ухо.

Звуки битвы вдруг отошли на задний план, уступая место мерному скрипу снега под подошвами.

«Стихли на поле предсмертные вопли, братьев уснувших не разбудить…» — подхватил песню Вальд.

«Бьется в груди моей страшное пламя, но моей воли не сокрушить: сердце мое превращается в камень — камни нельзя ни сломить, ни убить…» — пели уже все души вместе, и вместе с ними шепотом проговаривал слова и Рик.

Жаль, что так и не удалось даже мельком увидеть Берту.

Но было бы еще хуже, если бы ему случилось увидеть ее неживой.

Он еще обнимет ее, и тонкая белая кожа заалеет от его поцелуев — так, что всем предкам захочется выйти на время из чертогов и постоять снаружи у дверей.