Приход ночи (сборник)
Шрифт:
— Разве вы не понимаете, инспектор, что есть на корабле место, где тайные числа будут в полной сохранности? Оставаясь у всех на виду, он в то же время не привлекут ничьего внимания. И хоть на них смотрят сотни глаз, никто ничего не видит. Кроме, разумеется, человека с острым умом.
— Где? Назовите это место?
— Ну, конечно, в таких местах, где уже есть номера. Совершенно нормальные номера. Законные номера. Номера, которые и должны быть здесь.
— О чем вы говорите?
— Серийный номер корабля, выжженный на корпусе. Накорпусе,
В неожиданном понимании взметнулись густые брови Дейвенпорта.
— Вы, возможно, правы. И если вы правы, я надеюсь, мы найдем вам силикония, вдвое больше по размеру «Роберта К.». Такого, который не только говорит, но и высвистывает «Вперед, астероиды, навсегда!» — Он торопливо схватил досье, полистал его и извлек официальный бланк ЗБР. — Конечно, мы записали все найденные идентификационные номера. — Он расправил листок. — Если три из них напоминают координаты…
— Следует ожидать некоторых усилий в маскировке, — заметил доктор Эрт. — Вероятно, будут добавлены буквы или цифры, чтобы выглядело более законно.
Он взял блокнот и протянул другой инспектору. Некоторое время они молча списывали номера, пытались производить перестановки и сопоставления.
Наконец Дейвенпорт испустил вздох смешанного удовлетворения и разочарования.
— Сдаюсь, — сказал он. — Я думаю, вы правы: номера двигателя и калькулятора явно представляют собой зашифрованные координаты и даты. Они не похожи на нормальные серии, и из них легко вывести точные данные. Это дает нам два набора, но я готов принести присягу, что все остальные совершенно законные серийные номера. А вы что обнаружили, доктор?
Доктор Эрт кивнул.
— Я согласен. У нас есть две координаты, и мы знаем, где находится третья.
— Знаем? Но откуда… — Инспектор смолк, прервав собственное восклицание. — Конечно! Номер самого корабля, которого тут нет… потому что именно в это место корпуса ударил метеор… боюсь, что ничего с вашим силиконием не получится, доктор. — Потом его тяжелое лицо прояснилось. — Но я не дурак. Номер исчез, но мы можем его немедленно получить в Межпланетном Регистре.
— Боюсь, — сказал доктор Эрт, — что я вынужден оспорить по крайней мере последнее ваше утверждение. В Регистре зафиксирован первоначальный законный номер, а не замаскированные координаты, нанесенные капитаном.
— И именно это место на корпусе, — сказал инспектор. — И из-за этого случайного попадания астероид может быть потерян навсегда. Какой толк от двух координат без третьей?
— Ну, — рассудительно сказал доктор Эрт, — для двухмерного существа очень большой толк. Но существа нашего измерения, — он похлопал себя по животу, — нуждаются в третьей координате. К счастью, она у меня есть!
— В досье ЗБР? Но мы только
— Вашсписок, инспектор. Но в досье имеется также первоначальный отчет молодого Вернадски. И, конечно, там имеется серийный номер «Роберта К.», под которым он зарегистрировался на ремонтной станции и который представляет собой замаскированную третью координату: не к чему было давать возможность ремонтнику замечать несоответствие.
Дейвенпорт схватил блокнот и листок Вернадски. Недолгие расчеты, и он улыбнулся.
Доктор Эрт с довольным видом встал из-за стола и направился к двери.
— Всегда приятно повидаться с вами, инспектор Дейвенпорт. Приходите еще. И помните: правительство получит уран, а я хочу получить нечто очень важное для меня: гигантского силикония, живого и в хорошем состоянии.
Он улыбался.
— И предпочтительно, — сказал Дейвенпорт, — умеющего насвистывать.
Что он делал сам, выходя.
Конечно, в рассказах-загадках есть некая хитрость. Вы сосредоточиваетесь на самой загадке и не следите за всем остальным.
После того, как этот рассказ был впервые напечатан, я получил немало писем, в которых выражался интерес к силикониям и я осуждался за то, что дал силиконию так ужасно погибнуть.
Перечитав рассказ, я должен признать, что читатели совершенно правы. Я показал отсутствие чувствительности в описании трогательной смерти силикония, потому что сосредоточился на его последний загадочных словах. Если бы я писал рассказ заново, я, конечно, заботливей отнесся к этому замечательному созданию.
Приношу свои извинения.
Это показывает, что даже опытный писатель не всегда поступает правильно и способен упустить нечто прямо перед своим носом.
Ночь, которая умирает
Это отчасти походило на заранее организованную встречу бывших соучеников, и хотя их свидание было безрадостным, поначалу ничто не предвещало трагедии.
Эдвард Тальяферро, только что прибывший с Луны, встретился с двумя своими бывшими однокашниками в номере Стенли Конеса. Когда он вошел, Конес встал и сдержанно поздоровался с ним, а Беттерсли Райджер ограничился кивком.
Тальяферро осторожно опустил на диван свое большое тело, ни на миг не переставая ощущать его непривычную тяжесть. Его пухлые губы, обрамленные густой растительностью, скривились, лицо слегка передернулось.
В этот день они уже успели повидать друг друга, правда, в официальной обстановке. А сейчас встретились без посторонних.
— В некотором смысле это знаменательное событие, — произнес Тальяферро. — Впервые за десять лет мы собрались все вместе. Ведь это наша первая встреча после окончания колледжа.