Приходит ночь
Шрифт:
— Этого следовало ожидать. Вы везучая молодая леди! У вас сотрясение мозга, но не очень тяжелое. Мы подержим вас тут одну ночку под наблюдением, а завтра отпустим домой. Как вам это?
— Я б и сейчас домой не против…
— Но это было бы неразумно… — Он подоткнул ее простыню и поцокал языком, выражая осуждение. — Ох уж эти подсечки! Ударить и сбежать! Как это можно — спровоцировать аварию, а потом уехать… Ну, это вне моей компетенции! Полиция готова побеседовать с вами, но я отложил их визит до завтра. Вы просто лежите тихо, молодая леди, а утром вам все покажется в другом свете!
— Спасибо, — пролепетала Брин, закрывая глаза.
Ударить и сбежать? Нет, это не было обычным столкновением и побегом с места аварии. И она знала, как чувствовал себя Ли все это время. Она представила, как он решил, что с него довольно, и рассказал полиции всю историю от начала до конца.
— Я загляну к вам через пару часов, — сказал доктор Келтен, быстро идя к двери.
— Погодите! — попросила Брин, с трудом открывая глаза. — Я понимаю, что моим племянникам сюда нельзя, но они немало пережили за последнее время. Им важно увидеть, что я в порядке, особенно самому маленькому…
Доктор Келтен прервал ее дружелюбным смехом.
— Вы можете повидать ваших малышей, мисс Келлер. Мистер Кондор заставил весь мой персонал клевать крошки из его рук. Но только на несколько минут! Если вы хотите, чтобы мы выписали вас завтра, придерживайтесь правил!
Брин улыбнулась.
— Только несколько минут! — пообещала она.
Доктор вышел.
Брин подтянула к себе столик на колесиках и поискала складное зеркальце в его нижнем выдвижном ящичке. Зеркальце нашлось, и она с беспокойством осмотрела себя.
Она была очень бледна, но в остальном выглядела замечательно хорошо — для женщины с сотрясением мозга. На лбу красовался синяк. Но если прикрыть его прядью волос…
В дверь осторожно постучали, потом она медленно открылась. Это был Ли. Высокий, уверенный, золотистые глаза блестели от беспокойства. Он улыбался ей слегка печально.
Но сказать что-то не успел — мимо него проскользнул Эдам. Эдам, с его золотистыми кудряшками, пухленькими розовыми щечками и зелеными глазами, полными слез.
— Тетя Брин!
Садясь и крепко прижимая к себе его хрупкое тельце, она не чувствовала никакой боли.
— Эдам, о, Эдам, сокровище мое! Как я по тебе скучала! Я люблю тебя, ах, как я тебя люблю!
— Ты ведь скоро поправишься, тетя Брин? Да ведь? Ты обещаешь?
Он прижался к ней, и она обняла его с сумасшедшей силой.
— Да, Эдам, да! Я скоро поправлюсь, обещаю! Твоя глупенькая тетушка слишком близко подпустила к себе чужой автомобиль, вот он и врезался. Ах, Эдам!
Она заключила его в объятия и заплакала. Потом открыла глаза, поглядела через его плечо и увидела, что Ли все еще стоит рядом. И поняла, что он знает, что лучшим лекарством, которое она могла получить, было появление Эдама…
— Спасибо, — проговорила она беззвучно.
А ведь могла и ему прошептать: «Я так тебя люблю».
Потому что так и было на самом деле. Но она не догадывалась, вплоть до этого самого момента.
Глава 12
— Меня ведь стукнули преднамеренно? — спросила Брин у Ли, стоявшего у окна.
Для них это была первая возможность побыть наедине, с тех пор как Брин попала в больницу. Брайан и Кит прибежали вслед за Эдамом — убедиться, что с ней все в порядке. Под конец появилась младшая медсестра и строго объявила, что дети должны уйти. Дети подняли вой средней громкости, но Ли пообещал, что они смогут поиграть на барабанах и рояле, и под это обещание Барбара и Гейл смогли увезти их домой. Ли сообщил Брин, что Эндрю останется ночевать в ее доме вместе с Барбарой, Гейл и ее муж Фил тоже там побудут. Эндрю провел вторую половину дня с агентом из компании, которая устанавливала в доме Брин охранную систему, и теперь все окна и двери были снабжены сигнализацией, которая громко вопила и посылала сигналы тревоги в отделение полиции. Ли, похоже, намеревался остаться с ней в больнице на всю ночь, и ни землетрясение, ни наводнение не смогли бы заставить его изменить это решение.
— Ли? — тихо, но настойчиво повторила Брин, когда он даже не шелохнулся.
Он оттолкнулся от стены, к которой прислонился, подошел и сел на край постели, с отрешенным видом взяв ее руку в свою.
— Да, — сказал он, следя за своими пальцами, которые трогали бледно-голубые жилки ее вен.
Их глаза встретились.
— Наш шептун позвонил как раз перед тем, как нам дозвонились из дорожного патруля. Это было предупреждение, чтобы мы не обращались в полицию теперь, когда Эдам дома.
Брин горько рассмеялась.
— Он не хочет, чтобы ввязывалась полиция, но полиция ввязалась сама, поскольку имел место несчастный случай с побегом с места аварии!
Ли пожал плечами, и Брин удивилась тому, что иногда он тоже выглядит неуверенным. Он всегда точно знал, чего хочет, а также то, как этого добиться.
— Признаю, Брин, я хотел убедить тебя позвонить в полицию в тот самый момент, как ты появишься в дверях. Но сейчас… сейчас я не думаю, что это была такая уж блестящая идея.
— Ты думаешь, нам все это надо забыть?
Брин не очень хорошо понимала, надеется она на что-то или сердится.
— Нет, — сказал Ли, глядя ей прямо в глаза. — Разве ты не понимаешь, Брин? Несмотря ни на что, ты годы и годы напролет будешь жить в страхе. Этого субъекта надо поймать и остановить.
— Ты только что сказал, что не думаешь, будто мы обязаны все рассказать полиции.
— Да. Потому что мы не знаем, о чем там говорить. И я думаю, полиция тоже не узнает. Мы должны выяснить, что там на этих фотографиях не так.