Прииск «Безымянный»
Шрифт:
Найденное золото надо было как-то извлекать из отработанной породы, но как? И Брусницын стал экспериментировать. Так в 1814 году он разработал новый способ промывки и получения золота из отвалов породы. Фактически он изобрёл технологию добычи золота из россыпей при промывке песков бутарой. С помощью своего же изобретения Брусницын нашёл золотые россыпи на Березовке, Пышме и других уральских реках, а вскоре россыпное золото обнаружили в бассейне реки Миасс и вдоль всего Уральского хребта.
Брусницынский метод промывки россыпей быстро распространился в Сибири, на Алтае и во многих других регионах России. Этому способствовало решение Российского государства о снятии с 1826 года запрета на добычу драгоценного металла. Тысячи охотников фарта устремились по сибирским рекам в поисках своего счастья. Они продвигались на север и восток, в приморскую тайгу и на Чукотку. Так, благодаря вольным старателям были открыты новые месторождения, и даже целые золотоносные районы. В их числе — Алданская провинция.
— О поисках золота на Алдане написана не одна книга. — Фишкин показал на геологическую карту. Розовым цветом на ней были обозначены древние породы, занимающие значительную территорию на юге Якутии и в Забайкалье. — Это целый пласт в истории освоения России.
— Насколько я знаю, золото на Алдане было известно ещё с конца XIX века. То есть, задолго до официального открытия «Золотого Алдана» в 1923 году. А с 1895 года амурские золотопромышленники добыли на Алданских приисках более тысячи пудов золота. — Фёдор включил калькулятор, засветившийся зелёными огоньками, и быстро посчитал. — Это более шестнадцати тысяч килограмм, — сообщил он радостно. — В год больше полтонны. Ничего себе выдавали амурские старатели нагора! Вот тебе и открытие века, приписываемое Советам.
Фишкин с интересом посмотрел на Закатова, не зная, как отнестись к его сообщению.
— Откуда у тебя эти цифры? — наконец, спросил он его.
— Да всё оттуда же — из читинских геологических фондов. Я там накопытил несколько сводок по истории освоения региона и ещё довольно много чего интересного. Такого не почерпнёшь из нашей печати. Вот смотри!
Закатов показал общую тетрадь в коричневой обложке. Корявым размашистым почерком в ней было исписано десятка два страниц. Фишкин открыл первую попавшуюся:
«Добыча золота на Алдане увеличилась с 4832 кг в 1923/24 г. до 9387 кг в 1936 г. Таким образом, Алдан опередил по годовой добыче Ленские золотые прииски (8560 кг), Дальний Восток (7760 кг) и другие прииски СССР. По суммарному объёму добытого драгоценного металла Якутия занимала первое место в СССР. Её удельный вес в общесоюзной добыче золота составлял 22,6 % в первой пятилетке и 12,9 % — во второй».
— Получается, в Якутии до войны добывали примерно шестую часть золота, — оторвавшись от тетради, задумчиво покачал он головой. — Мне кажется, здесь что-то не так.
— Это, считай, только на одном Алдане. В то время ещё не было ни Индигирки, ни Колымы, ни Кулара, не было и других золоторудных районов. Правда, золотишко мыли ещё на Аллах-Юне, но там, по-видимому, брали крохи.
Фишкин нервно заёрзал на стуле и, отдав тетрадь, почесал затылок. Было видно, что Закатов задел за живое.
— Мягко говоря, ты, Федя, не прав, — сдерживая себя, сказал он, как можно спокойней. — Золото добывали везде. В XIX веке самыми крупными сибирскими месторождениями считались знаменитые Ленские прииски, входившие до 1898 года в состав Якутской области. Кроме того, добыча золота велась на Лебедином прииске, расположенном в Сутамском и Тимптонском золотоносном районах, Тунгирском, Тыркандинском и Кабактанском приисках.
И ещё: до войны уже во всю пошло «дальстроевское» золото с Колымы. Заключённые рабским трудом вносили свой вклад в общее дело. Сколько там добывали я, к сожалению, не скажу — сведения закрытые, а что касается юга Якутии, то, пожалуйста: до 1921 года Ленские прииски дали около тридцати шести тысяч пудов золота, а Лебединский, Тунгирский, Тыркандинский и Кабактанский всего более тысячи. Учитывая примитивные условия разработки россыпей, существовавшие в то время, — это тоже немало. Тогда ещё не было ни бульдозеров, ни гидромониторов — всё заменяли примитивные приспособления для промывки песков: кирки, лопаты, бутара и, конечно, ручной труд. Добыча золота всегда была связана с каторжной работой. Без этого металла не получишь.
— Конечно, пахать надо везде. Зато этот труд очень хорошо вознаграждался. Золотари до сих пор у нас в почёте.
Не обратив внимания на реплику Фёдора, Фишкин увлеченно продолжал:
— Жажда быстрого обогащения постоянно толкала старателей вперёд, не давала подолгу засиживаться на одном месте. Но среди них были такие, кто, встав на тропу поиска фарта, всю оставшуюся жизнь посвящал этому занятию. К таким людям относится горный инженер Подъяконов. В конце XIX века по поручению Правления Российского золотопромышленного общества он провёл поиски золота в верховьях Амги и Алдана. От устья реки Селигдар Подъяконов поднялся до её истоков и дошёл до реки Томмот — правого притока Большого Нимныра. До алданского золота горному инженеру оставалось совсем немного, но открытия не получилось — он прошёл всего в пяти километрах от «Золотой реки» Орто-Салы и на Томмоте повернул назад. Впоследствии там открыли крупное месторождение золота.
— А почему же он не пошёл дальше? — с удивлением спросил Закатов. — Что случилось?
— Да кто его знает. Теперь об этом мы можем только гадать. Может, вмешалось провидение или помешала наступавшая зима, а может, закончились продукты. Или ещё проще — не увидел дальнейших перспектив. Поиски — это же в некоторой степени лотерея: повезёт — не повезёт. Повезёт — хорошо, а нет — что поделаешь: не стреляться же, в конце концов. Надо надеяться, что в следующий раз удача не пройдёт стороной.
С лица Фишкина не сходила улыбка, и, посмотрев на него, Фёдор подумал, что тот, наверное, имеет в виду его.
«Не сильно ты обольщайся предстоящей работой, — как бы говорила его усмешка. Золото искать — это тебе, парень, не голубей гонять».
Но вот улыбка исчезла, и он стал продолжать:
— Несмотря на неудачи, преследовавшие Подъяконова два сезона подряд, он не остановился и на третий год снова снарядил экспедицию. Но теперь двинулся на запад — на Амедичи и Кабакту. Несколько месяцев каторжного труда, и в его лотках наконец заблестел долгожданный металл.