Прикамская попытка – 2

Зайцев Виктор Викторович

Внутренний голос меня не обманул, орда кочевников, насчитывающая более полутысячи всадников, остановилась на расстоянии полуверсты. Судя по их поведению, они наслышаны о дальнобойности нашего оружия. Я подождал немного и вызвал Ильшата из каре.

— Садись на коня, будешь моим переводчиком.

Мы вдвоём медленно проехали половину расстояния между двумя отрядами и остановились. Ответное действие не заставило долго ждать, от группы кочевников в нашу сторону направились двое, нарочито неспешно преодолевая метры степи. За полсотни метров до встречи Ильшат шепнул мне,

— Это казахи, я не знаю их язык.

— Ничего страшного, говори медленно, ваша речь немного похожа, они поймут. Скорее

всего, один из них понимает по-русски, я буду говорить громко и медленно. Не волнуйся, они не хотят драться.

Едва наши оппоненты остановились, я прикоснулся к груди рукой и представился,

— Андрей Быстров, воевода, веду людей на Восток, к дальнему океану, — сопровождая свои слова жестом, указывающим на восток, — по приказу русской императрицы Екатерины.

Пока Ильшат повторял мои слова по-башкирски, я вынул драгоценный указ и развернул его перед казахами. Оба молча, выслушали нас, с интересом рассмотрели лист, украшенный сургучной печатью на ниточке и большой чернильной на подписи императрицы. Наступила пауза, я не представлял, насколько нас поняли казахи, они равнодушно молчали, рассматривая нас.

— Вы подданные Русской империи, — решил я брать быка за рога, — потому должны исполнить указ императрицы. Нам нужна ваша помощь, заканчивается корм для коней. Прошу исполнить веление царицы и обеспечить наш караван месячным запасом кормов. У нас тысяча коней, когда вы сможете обеспечить подвоз кормов?

После перевода моей речи казахи не шевельнулись, с интересом ожидая продолжения. Ильшат начал волноваться, поглядывая на меня. Я подождал несколько минут и выложил последний козырь,

— Мы можем заплатить.

— С этого и надо было начинать, — на беглом русском языке ответил один из наших собеседников, — предлагаю продолжить разговор в теплой юрте. Не опасайтесь, мы добрые русские подданные, люди Кушук-хана. Жду вас через полчаса, — казах демонстративно вынул из-за пазухи луковицу часов и щёлкнул крышкой, посмотрев на циферблат.

На разговор с ханом я взял Ильшата и Ван Дамме, Палыч остался в лагере, опасаясь возможного нападения. Мы с ним обговорили нашу покупательную способность, и пришли к выводу максимально сохранить серебро, уговорив взять в качестве оплаты трофейные сабли, копья и прочее. В крайнем случае, предложить казахам огнестрельные трофеи и запас пороха. Несмотря на то, что мы нуждались в провизии, положение было не отчаянным. Коли мы встретили здесь русских подданных, найдём и дальше. Видимо, мы вышли из области, охваченной восстанием, дальше путь будет безопаснее, будем покупать корм у встречных степняков. Разделим передовую сотню на десятки и разошлём широким веером впереди, фронтом на полсотни вёрст, рискнём. Придадим передовым командирам рации, будем закупать корма понемногу.

С такими бодрыми намерениями я со своими спутниками отправился на переговоры с местными хозяевами. Между холмами, прикрывавшими от ветра, уже была установлена юрта, разведён костёр, на котором закипал объёмный казан. Спешившись, мы прошли в юрту, кроме револьверов на поясах, иного оружия с нами не было. Разве, что, завёрнутая в отрез ткани «Луша» с полусотней патронов, из «подарочного» фонда. Сотню таких ружей, инкрустированных моржовой и мамонтовой костью, мы взяли для установления контактов. Сейчас пришёл черёд первого образца.

— Как здоровье семьи уважаемого воеводы, — начался традиционный обмен вопросами о семье, здоровье и погоде.

Общение с башкирами приучило меня к должным ответам и вопросам, занявшим полчаса, не меньше. Всё это время мы пили кумыс и закусывали варёной бараниной, стараясь не напиваться и не объедаться, знаю эти восточные обильные угощения. Постепенно разговор перешёл на здоровье царицы и Кушук-хана. Наш хозяин

оказался младшим сыном Кушук-хана, правителя степи на ближайшие триста вёрст в любую сторону, назвался Срымом. Довольно симпатичный мужчина лет тридцати с хвостиком, с узким худощавым лицом, не типичным для казаха. По его словам, мы находимся на севере Среднего Жуза, одной из трёх провинций Казахстана. Ханы Среднего Жуза присягнули на верность России ещё лет тридцать назад, как и ханы Малого Жуза. Однако, многие кочевья Малого Жуза восстали, поддерживая изменника Пугачёва. Срым признался, что слышал, как бунтовщики напали на наш караван и остались ни с чем. Он рад, что встретил в степи мудрых людей и сильных воинов. Я рассказал о своей поездке в Санкт-Петербург, упомянув, что лично встречался с императрицей, а теперь выполняю её распоряжение. Выпитый кумыс постепенно начинал действовать, разговор становился всё непринуждённее, Клаас рассказывал о своих плаваньях, о неграх и слонах. Срым оживлённо переспрашивал его, уточняя размеры невиданного животного.

Только через час нашей беседы хозяин соизволил перейти к деловой части встречи. Минут пять он расстраивался по поводу неурожая и плохого лета, оставившего степь без кормов. Затем спросил, чем его кочевье может помочь русской императрице.

— Русская императрица не нуждается в помощи своих подданных, — сдержал я улыбку. Вот ведь, азиат, любую возможность использует, чтобы унизить собеседника. — Помощь нужна мне, верному слуге своей нашей императрицы. Трофейные кони, захваченные у бунтовщиков, оказались очень прожорливы. Нам нужны две тысячи пудов овса, ячменя и другого конского корма. Путешествие наше дальнее, восемь тысяч вёрст нам предстоит пройти до берегов океана.

— Много просишь корма, нужен месяц, чтобы собрать столько, — покачал головой ханский сын.

— Ждать я не стану, завтра мы отправляемся в путь, — твёрдым тоном, не оставлявшим сомнений в моём решении, ответил я. — Предлагаю свозить корма не сюда, а на три-пять дней пути на восток. Если мы договоримся, с нами поедут твои люди, чтобы показать место, где нас встретят запасы овса. Другие запасы можно свозить ещё восточнее, чтобы мы продолжили исполнять волю императрицы.

— Всё равно, две тысячи пудов мы не соберём, — покачал головой Срым, выслушав шёпот своего советника, — не больше тысячи. Как будешь расплачиваться?

— Я вижу, что ты воин, и не хочу оскорблять тебя и твоих родичей торговлей, — решил подольститься на всякий случай, — потому предлагаю обмен. В обмен за десять пудов зерна предлагаю саблю, за пять пудов — пику или топор. Фитильное ружьё за пятьдесят пудов, кремнёвое за сто пудов зерна. А, чтобы развлечь тебя, Срым, дарю тебе ружьё своего завода.

Ильшат с поклоном передал свёрток приближённым ханского сына. Наш хозяин азартно развернул ткань, любуясь отделкой ствола и приклада. Но, вскоре в его глазах возник немой вопрос, и казах повернулся ко мне.

— Это ружьё придумал мой друг, я покажу, как им пользоваться.

В юрте я несколько раз продемонстрировал устройство «Луши», показал, как чистить ствол и затвор. Пару раз зарядил и разрядил оружие, заставив сделать то же Срыма. Только после этого мы вышли из юрты наружу, где наступали вечерние сумерки. Одного выстрела хватило, чтобы понять принцип прицеливания, затем нетерпеливый казах извёл десяток патронов. Он оказался неплохим стрелком, со второго раза попал в мишень на полусотне шагов. Последним выстрелом он расщепил чурбан метрах в ста пятидесяти, чего хватило вполне. Вернулись в юрту мы в полной темноте, хозяин был доволен, а я подлил в огонь масла, заявив, что по этой дороге несколько раз в год будут проходить наши купцы. Если пожелает уважаемый Срым, купцы будут привозить патроны, в обмен на корм для коней.